« ПЕТР ТРИБОЙ «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным» ПРИЗНАНИЕ СЛЕДОВАТЕЛЯ Петр...»

-- [ Страница 1 ] --

Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

ПЕТР ТРИБОЙ

«Убийство Листьева.

Расследование, ставшее неактуальным»

ПРИЗНАНИЕ СЛЕДОВАТЕЛЯ

Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

Вступительное слово Ю.И. Скуратова

Предисловие

Убийство Листьева

Особенности расследования

Взаимоотношения со средствами массовой информации

Допросы Березовского Б.А. и его «помощь» расследованию

История с публикацией журнала Forbes (Форбс)

Роль Генерального прокурора Скуратова в расследовании

Удары по следствию

Следователи группы

Помощь зарубежных коллег следствию

Гримасы следствия

Странные перемены в следственном управлении Генпрокуратуры

Отставка

Мои следственные коридоры

Грустные размышления

Послесловие

Фотографии

Другое обстоятельство связано с личностью самого Петра Трибоя. Речь идет не только об одном из самых подготовленных и грамотных следователей МВД и Генпрокуратуры России, но и об исключительно порядочном, принципиальном и честном человеке, твердо стоящем на позиции закона, чести и справедливости, что в современных условиях становится большой редкостью.

Его судьба, жизненный путь, в своем большинстве прошедшие в период «лихих 90-х» дает объемное представление о сложностях и проблемах, с которыми столкнулась наша правоохранительная система.

Стоило большого труда уговорить П.Г.Трибоя взяться за перо. Впервые эта попытка была предпринята мною после встречи с Полом Хлебниковым еще в 2003 году, который рассказал мне о своей работе над книгой, посвященной убийству Листьева. Но, будучи по своей натуре скромным человеком, Петр Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

Георгиевич искренне полагал, что его соображения, мысли об особенностях работы следователя, тех нравах, что царили в правоохранительных ведомствах, не заслуживают столь пристального внимания.

И лишь аргументы об уникальности дела Листьева, необходимости донести до читателя истину, очистить от всякого словесного мусора реальные факты в условиях незавершенного расследования помогли исправить ситуацию, и усадить Петра Георгиевича за письменный стол. И это очень важно, поскольку именно он, как руководитель следственно-оперативной группы по этому делу, располагал наибольшим объемом оперативной и следственной информации.

Вместе с тем хотелось бы сразу предостеречь читателя, желающего получить «полный расклад» по этому делу, ознакомиться с самыми сокровенными тайнами следствия. Петр Георгиевич, будучи профессионалом «до мозга костей» отлично понимает, что убийство еще не раскрыто, дело, хотя и приостановлено, но еще не утратило окончательной перспективы раскрытия.

Люди, которые совершили это преступление, живут среди нас и жадно ловят любую информацию об этом расследовании, чтобы уйти от ответственности. Связанность следственной тайной и служебной этикой внесли определенные коррективы в работу П.Г. Трибоя, но не сделала ее менее интересной. В орбиту расследования, так или иначе, интересные личности, игравшие заметную роль в политической жизни России (Б.Ельцин, Т.Дьяченко, Б.Березовский, руководители правоохранительных органов страны и др.) Их действия и поступки, неизвестные ранее широкому читателю, показаны автором. Он приоткрыл завесу и над некоторыми сторонами деятельности прокуратуры, по организации расследования уголовных дел, которые обычно редко кто освещает. Хотя и фрагментарно, но очень убедительно показан механизм противодействия следствию, с которыми так или иначе приходится сталкиваться сотрудникам правоохранительных органов при расследовании серьезных, общественно значимых преступлений.

Достаточно убедительно изложена сложная тема взаимоотношений следствия с журналистским корпусом в связи с убийством В. Листьева.

Разделяя справедливое возмущение и негодование коллег Влада по профессии, желание их иметь какую-либо информацию о ходе расследования, фигурантах дела и т.д., автор не может обойти стороной и факты Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

конъюнктурного использования этой информации в политических целях для оказания давления на правоохранительные органы.

У П.Трибоя, как и у автора этих строк, глубокое разочарование вызвало равнодушное отношение большинства представителей СМИ в связи с отказом Следственного комитета РФ возобновить расследование «дела Листьева» после получения сенсационных признаний руководителя Первого канала российского телевидения Константина Эрнста. Вот бы где реально вспомнить Влада и проявить принципиальность и настойчивость!

Следует особо подчеркнуть правдивость и объективность Петра Георгиевича при изложении всех событий. Он приводит абсолютно достоверные факты и дает им объективную оценку. Нельзя не отметить и внутреннюю скромность автора, который, по сути, был наиболее успешным следователем из тех, кто работал по данному делу и наиболее близко подошел к раскрытию этого преступления, не завершив расследование по независящим от него обстоятельствам.

Остается лишь сожалеть, что книга сравнительно мала по объему и автор не изложил и половины того, о чем знает. Но, надеюсь, что время сказать всю правду еще придет… Действительный государственный советник юстиции

–  –  –

Написать об одном из самых резонансных преступлений 90-х годов – убийстве известного тележурналиста Владислава Листьева меня просили еще лет 16 назад. Причем обращались и журналисты, и издатели, и люди, хорошо знавшие меня. По разным причинам долго не решался затронуть эту тему.

И даже с внутренним неодобрением согласился, хотя это не зависело от меня, с выходом в начале 2000-х годов книги бывшего Генерального прокурора России Юрия Ильича Скуратова под названием «Кто убил Влада Листьева».

Прошел 21 год со дня убийства Влада. За это время многое улеглось… Словом, «иных уж нет, а те далече». И нынешняя попытка рассказать о расследовании этого дела предпринимается не ради пиара. Никакой публичности мне не нужно, тем более, на фоне такого громкого преступления.

Это было бы безнравственно по отношению к памяти убитого. Я никуда не собираюсь баллотироваться и не претендую ни на какие должности.

Существуют устойчивые выдумки об этом расследовании, и считаю своей моральной обязанностью развеять хотя бы некоторые из них. И, если мне это удастся, то посчитаю, что настоящее повествование оправдало себя. Расскажу в основном о том, что осталось в моей памяти помимо моей воли. Марк Твен советовал: «Говори правду и тогда не придется ничего запоминать». Следуя мудрости классика, буду говорить только правду, потому что так легче вести рассказ.

Поведаю также о тех обстоятельствах расследования этого преступления, которые остались «за кадром». Чтобы читатель понял, о чем, приведу такой пример: следователь произвел обыск, допросил человека, выполнил другое следственное действие и в соответствии с уголовно-процессуальным кодексом составил протокол. В протоколе он обязан описать процессуальные действия в том порядке, в котором они производились и изложить заявления лиц, участвовавших в этом. При допросе показания допрашиваемого записываются по возможности дословно от первого лица. Между тем остаются многие нюансы, которые следователь не обязан заносить в протокол. Куда ты денешь личные ощущения, впечатления о конкретных людях и их поступках. Вот об этом и о другом, в том числе, пойдет речь в моем рассказе.

Или вот еще. Многие ли знают о том, что первые фигуранты «дела о банде новокузнецких киллеров Лабоцкого, Барыбина и других» были задержаны в рамках расследования дела об убийстве Листьева. Приняв затем дело Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

«киллеров» к своему производству блестящий старший «важняк»

Генпрокуратуры Валерий Евграфович Костарев довел его до логического конца. К уголовной ответственности были привлечены 32 человека, совершивших свыше сотни различных тяжких и особо тяжких преступлений.

Из них более 40 убийств. То было время так называемых «лихих 90-х».

Помимо этого, немногим известно о том, что при расследовании убийства Листьева за совершение других преступлений были установлены и привлечены к уголовной ответственности более 10 человек, в отношении которых не получили достаточных данных для того, чтобы выдвинуть обвинение по расследуемому нами делу.

Листьева лишили жизни вскоре после его назначения Генеральным директором ОРТ (Общественного российского телевидения). Приведенные же выше факты указывают на то, что для криминального мира его убийство имело далеко идущие последствия. Оно нанесло сокрушительный удар и положило конец одной из самых жестоких киллерских банд того времени. Уже находясь среди тех, «кто ушел в вечность», Влад своей смертью, подвигнул правоохранителей к тому, чтобы прервать кровавый конвейер и снести голову опаснейшей гидре. Последовавшие аресты и привлечение к ответственности участников преступного сообщества, позволили сохранить не одну человеческую жизнь. В стране стало чище - на одну банду меньше.

Убийство Листьева

Первого марта 1995 года находился дома, когда вечером в экстренном выпуске канала НТВ телеведущая Татьяна Миткова сообщила, что только что в подъезде собственного дома на улице Новокузнецкая убит Генеральный директор Общественного российского телевидения, кумир, как она сказала, миллионов людей - Влад Листьев.

От этого грустного известия меня охватил некий холодок по телу, так как трудно было даже себе представить, что такое могло произойти именно с Листьевым. Влад был настолько популярен, что, казалось, ничего плохого с ним произойти не могло. Преступление буквально повергло в шок всю страну, так как, без преувеличения, Влад был всенародным любимцем. О нем плакали многие.

Помимо сожаления о произошедшем, подумал, не «завидую» тому следователю, которому поручат расследовать это убийство. В то время я, старший следователь по особо важным делам Следственного комитета МВД Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

России не мог и предположить, что спустя год и семь месяцев мне поручат возглавить следственно-оперативную группу, созданную для расследования этого беспрецедентного дела. Воистину - неисповедимы пути Господни!

Как я оказался вовлеченным в орбиту этого необыкновенного расследования? В конце июля 1995 года уволился из МВД России. Уходил, в том числе, в связи с переходом в следственное управление Генеральной прокуратуры России.

В августе 1995 года был назначен следователем по особо важным делам.

Руководитель следственного управления Михаил Борисович Катышев ввел меня в состав следственно-оперативной группы, возглавляемой следователем по особо важным делам Владимиром Ильичом Старцевым.

Незадолго до этих Старцев принял к производству уголовное дело об убийстве Листьева, которое он получил от Бориса Ивановича Уварова – старшего следователя по особо важным делам.

Первоначально Катышев определил мне один участок работы и, изучив предоставленные материалы, составил и согласовал подробный план следственно-оперативных действий и приступил к его исполнению.

Естественно, что о результатах своей работы периодически отчитывался перед Катышевым и Старцевым. С учетом получаемых данных план каждый раз корректировался, намечались новые мероприятия, как следственные, так и оперативные.

24 октября 1995 года новым Генеральным прокурором РФ назначен настоящий доктор юридических наук, профессор Юрий Ильич Скуратов. В свое время он был одним из самых молодых докторов наук в бывшем Советском Союзе. Долгое время преподавал в Свердловском юридическом институте.

Затем работал в государственно-правовом отделе ЦК КПСС. После отмены 6ой статьи Конституции СССР «о КПСС, как о руководящей и направляющей силе нашего общества», Юрия Ильича направили работать консультантом по правовым вопросам в КГБ СССР, а впоследствии в Министерство безопасности РФ. В 1993 году Скуратова назначили директором НИИ проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре. Входил в коллегию Генпрокуратуры РФ.

Жизнь всегда дает какие-то знаки - малопонятные в начале и очень объяснимые потом. Представлял коллективу вновь назначенного Генерального прокурора тогдашний Председатель Совета Федерации Владимир Филиппович Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

Шумейко. Происходило это в Мраморном зале Генеральной прокуратуры на Большой Дмитровке. Репортаж об этом событии вели основные наши телеканалы: ОРТ, Россия, НТВ, ТВЦ. Вечером, просматривая новости, увидел и себя в зале. Мне не хватило места, и я встал в проходе около правой стены зала. Телеоператор, показывая зал, почему-то на несколько секунд задержал камеру на мне. Может быть, потому что стоял. Мог ли тогда предположить, что мне предстоит тесная работа с только что представленным Генеральным прокурором Юрием Ильичом Скуратовым? Что в дальнейшем дойдет дело и до того, что допрошу и самого назначаемого Генерального прокурора, признаю его затем потерпевшим. Правда, по другому уголовному делу. Замечу, что он будет не первым Генеральным прокурором, которого допрошу. В то необычное время, так получилось, что по разным обстоятельствам были допрошены Ильюшенко А.Н., Степанков В.Г., а затем и Скуратов Ю.И.

После прихода Скуратова по его предложению первым заместителем Генпрокурора назначили Юрия Яковлевича Чайку, а заместителем Генерального прокурора по следствию – Михаила Борисовича Катышева. По закону именно Чайка являлся вторым должностным лицом Генпрокуратуры.

Отдавая должное внутреннему регламенту, мы - следователи, тем не менее, «первым после Бога» считали именно Катышева, поскольку и в процессуальном, и в надзорном плане замыкались исключительно на него.

Таким образом, в связи с новым назначением Михаил Борисович оставил следственное управление. Его новым руководителем назначили начальника отдела по расследованию бандитизма и умышленных убийств (в обиходе мы называли отдел «бандитским») Владимира Ивановича Казакова.

Как и Катышев, Казаков был опытнейшим оперативным сотрудником, по характеру помягче Катышева, но также являлся человеком, преданным профессии, требовательным и деликатным руководителем. Пользовался у следователей непререкаемым авторитетом. Доброжелательный и сдержанный.

Надо отметить, что расследование убийства Листьева находилось на всех возможных контролях. Следственная работа заслушивалась у Катышева и Скуратова, оперативная - у первых лиц ФСБ и МВД.

Общие отчеты следствия и оперативной работы у Генпрокурора происходили с участием и этих руководителей. Мне говорили, что участвовал в таких заслушиваниях и Министр внутренних дел Анатолий Сергеевич Куликов. Когда же я отчитывался, то приходилось встречать руководителей МВД и ФСБ: соответственно Сергея Вадимовича Степашина и Николая Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

Дмитриевича Ковалева. Иногда принимал участие и Юрий Яковлевич Чайка.

Всегда присутствовали руководители Главного управления уголовного розыска и Главного управления по борьбе с организованной преступностью МВД, а также оперативного управления ФСБ. Насколько мне известно, Генеральный прокурор, в свою очередь, докладывал о ходе расследования Президенту Ельцину. Знаю об этом, потому что периодически сам готовил обзорные справки Генеральному «для доклада Президенту».

Дело в том, что Борис Николаевич Ельцин очень близко воспринял убийство Листьева. По его указу незамедлительно от занимаемых должностей были отстранены начальник ГУВД Москвы Панкратов и прокурор Москвы Пономарев.

2 марта 1995 года Президент приехал в Останкино, выступил перед коллегами Влада. Он сказал: «Я не мог не прийти к вам в эту минуту. И склоняю голову перед вами, как один из виновников тех руководителей, которые недостаточно приняли мер борьбы с бандитизмом, коррупцией, взяточничеством и преступностью. Убийство Листьева – трагедия для всей России и Москва стала местом для бандитских убийств. Необходимо ужесточить борьбу с такими преступлениями». Ни прежде, ни потом Президент подобных извинений не приносил.

В октябре 1996 года, после очередного оперативного совещания по делу Генеральный прокурор, недовольный ходом расследования, поручил мне дальнейшее следствие. Сделано это было без всяких окриков и внешнего раздражения. Собственно, как убедился в дальнейшем, подобная манера поведения и не свойственна была интеллигентному Юрию Ильичу.

Он спокойно сказал: «Я не удовлетворен сегодняшним отчетом и ходом расследования дела в целом. Поэтому поручаю возглавить следственнооперативную группу следователю Трибою. Петр Георгиевич, примите дело к производству, внимательно изучите его, составьте новый план следственнооперативных мероприятий. План в части оперативной работы обсудите с приданными силами ФСБ и МВД. Об исполнении доложите, срок - десять дней». После этого совещания, когда вышли из кабинета Генерального прокурора, мне показалось, что Володя Старцев вздохнул с некоторым облегчением. Не могу сказать, что это серьезное поручение Генерального прокурора в свою очередь обрадовало меня.

Разумеется, смена руководителя следственно-оперативной группы не ускорила расследование. Но в жизни бывают разные ситуации. Догадывался, Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

что меня ждет тяжелая, изнурительная работа. Но, это обстоятельство как раз не пугало. Если вспомнить то непростое время, реакцию общества и руководства страны на это шокирующее убийство, то можно сказать, что оно было воспринято как своеобразный вызов, брошенный криминальным миром всем нам.

На кону, как никогда прежде, чрезвычайно остро, встал вопрос о профессиональной состоятельности тогдашних правоохранительных органов и, прежде всего, следствия и оперативных служб. Им ничего иного не оставалось, как принять этот вызов и найти тех, кто осмелился так нагло нарушить общественное спокойствие.

Соответственно, распутывание нитей этого сложного дела означало, что мы чего-то стоим. Неудача же – ставила жирное пятно в служебной биографии не только каждого из нас, но и умаляла авторитет правоохранительной системы в целом.

Ведь государство только тогда может считаться нормальным, когда умеет защитить своих граждан и дать достойный отпор тем, кто пытается его подменить, устраивая самочинные расправы. По крайней мере, так мне виделась картина: дело беспрецедентное и ответственность за его судьбу соответствующее. Причем груз ответственности давил со всех сторон: от непосредственного начальства, от руководителей моих начальников, то есть от власти страны, от родных и близких Влада, от коллег покойного - журналистов, от простых людей, которых о расследовании регулярно информировали СМИ.

С высоты сегодняшнего дня, могу сказать, что это следствие потрепало меня изрядно, как никакое другое. И это несмотря на то, что все дела, которые расследовал последние лет двенадцать моей трудовой деятельности, были особо важными.

В своем дальнейшем повествовании хочу сделать некоторые пояснения.

Поскольку преступление об убийстве Листьева процессуально нельзя назвать раскрытым, то вынужден буду ссылаться только на факты, которые, по моему мнению, не навредят следствию. Оно (следствие) все же не завершено.

Итак, после того, как последние тома уголовного дела перекочевали из сейфов Старцева в мои, я полагал, что он мне еще расскажет о том, что лежало как бы «за кадром». Но вопреки моим ожиданиям, ничего такого Володя не рассказал. Заметил лишь, что все что есть – в томах дела. «Почитаешь и все поймешь», - сказал он. Откровенно говоря, такой бесхитростный ответ меня несколько удивил.

Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

Не хочу бросать камень в чужой огород и да простят меня мои предшественники, но изучение дела вскрыло безрадостную картину. Признаю это обстоятельство с грустью, так как не исключаю, что и я в свою очередь чтото упустил, недоучел. И, если кто-то выдвинет какие-то обоснованные претензии – готов их принять. Но, что было, то было. Из песни слов не выкинешь.

Возбудил уголовное дело и осмотрел место происшествия следователь прокуратуры Москвы. Надо сказать, что осмотр места происшествия был произведен не очень тщательно. Повторный осмотр, к сожалению, не проводился. Как мне потом говорили, после осмотра уборщица, смывая с пола кровь Влада, обнаружила еще одну гильзу, которую затем передали следствию.

Ни оперативники, следователь или другие участники этого важнейшего следственного действия, а уборщица нашла такую улику.

Имели место и другие огрехи. Например, при том же осмотре места происшествия применялась служебно-розыскная собака. В таких случаях кинолог по завершению розыскного действия составляет специальный акт с приложением соответствующей схемы маршрута работы розыскной собаки. О результатах и особенностях ее работы кинолог допрашивается. Может кто-то посчитал, что это мелочи, но мне представляется, что в таких делах мелочей не бывает - все важно.

Здесь необходимо понять, что общеобязательными для всех следователей являются лишь Уголовный и Уголовно-процессуальные кодексы. Остальное, как ты планируешь свою работу и как выполняешь намеченное – это уже, как и строение почерка, у каждого свой. Один детально распланирует все – до мелочей: план расследования дела в целом и каждого следственного действия в отдельности. Другой же может составить план менее скрупулезно и пытается, что называется «держать в голове» детали. Хотя такой подход рискованный, особенно в хозяйственных делах – обязательно что-нибудь всплывет перед окончанием расследования.

Так вот в нашем деле выявились многие моменты, которые следовало бы давным-давно прояснить: либо исключить из поля зрения следствия, либо исследовать более скрупулезно.

Дело было в довольно «растрепанном» состоянии. Материалы подшиты были «как попало». По-другому и быть не могло, когда узнал, что их систематизацией в томах занимался помощник следователя … студент 2 или 3 курса юридического института. Например, на обложках некоторых Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

пронумерованных томов можно было прочитать надпись, сделанную простым карандашом - «пустые допросы». Когда поинтересовался у ребят-следователей, работавших в бригаде с первых дней, почему такое большое количество так называемых «пустых допросов», мне объяснили эту причину. В первоначальный период следствия ежедневно или несколько раз в неделю подводились итоги работы за день, два, три или неделю. Один из важнейших вопросов был пресловутый вал: сколько человек допрошено за день, «почему сегодня допросов меньше чем вчера». Естественно, что ожидать какой-либо важной информации от таких «пустых допросов» не приходилось. Как выразился один из ребят, все шло как в известной поговорке «Кто в лес, кто по дрова», главное количество, вал. По мере ознакомления с материалами дела, я с нетерпением ждал, когда дойду до изучения самых серьезных материалов следственных действий, проведенных руководителями следственной группы.

Каково же было мое разочарование, когда в итоге на два руководителя обнаружил … два протокола допроса. Причем один из протоколов, составленный студентом-следователем, и вовсе не был подписан допрошенным лицом.

Удивили меня и такие моменты. Общепринято, что следственные действия с лицами, которые предположительно могут рассказать важные сведения: допросы, очные ставки, опознания, иногда и обыски, как правило, проводит руководитель бригады или равный ему по опыту следователь, но никоим образом не студент института или молодой неопытный следователь.

Еще большее разочарование ожидало меня, когда увидел, что и наиважнейшие опознания одного из фигурантов дела были проведены тоже следователемстудентом. Я, во всяком случае, никогда бы не рискнул доверить такое архиважное следственное действие малоопытному товарищу.

Как говорят «Одна голова хорошо, а две лучше». А еще лучше много голов. При составлении нового плана решил использовать и коллективный опыт моих товарищей по следственной группе. Для этого предоставил все материалы для изучения еще двум опытным следователям группы.

В составленный мною план они внесли достаточно полезные дополнения.

Прислушивался я к дельным советам, замечаниям и других следователей. Как правило, утром собирались группой обсуждали, кто, что будет делать. Вечером материалы следственных действий ложились у меня на стол. Я их изучал, планировал новые следственные действия, если возникала необходимость в таковых. Все это одновременно обсуждалось с членами следственной группы.

Никогда не прибегал к давлению на следователей, так как считал подобное Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

недопустимым. Поощрял и всегда приветствовал личную инициативу. А таковая могла возникнуть лишь при нормально налаженной рабочей обстановке, без окриков и раздражения. Общеизвестно, что внутренне уважаем коллективом тот руководитель, который сам является примером в работе. А если только командовать и смотреть на своих сотоварищей как на винтики, то вряд ли чего-либо существенного достигнешь.

Новый согласованный с оперативными службами план был представлен Генеральному прокурору в срок. Он внимательно ознакомился с документом, сделал некоторые свои обоснованные замечания и оставил себе для контроля один экземпляр.

–  –  –

Кто-то из умных сказал, что «расследование – это цепь подозрений, которые требуют проверки. Приходится заходить во множество гаваней, пока не найдешь нужный порт».

Известно, что при расследовании любого преступления, как правило, потерпевший, его друзья и близкие товарищи, являются невольными союзниками следователя. В Уголовно-процессуальном кодексе РФ, принятом в 2001 году, это обстоятельство обозначено четче: потерпевший, наряду со следователем, прокурором, дознавателем, гражданским истцом, отнесен к участникам уголовного судопроизводства со стороны обвинения. Естественно, что при получении материалов у Старцева, поинтересовался, как сложились взаимоотношения с признанной потерпевшей женой Влада – Альбиной Владимировной Назимовой и его близкими товарищами.

Володя мне сказал, что отношений либо нет никаких, либо они плохие, неконструктивные и даже враждебные, граничащие с противодействием следствию. И вот почему: друзья Влада и сама Альбина не помогают следствию, позволяют себе в различных СМИ критические замечания в адрес Генеральной прокуратуры РФ и его руководства. «В общем, ведут они себя странно», - сказал он.

Эта информация не воодушевила меня. Но прочитанные материалы наводили на мысль, что Володя Старцев не так уж далек от истины. Что же делать, как быть? В таких случаях говорят, что, «если гора не идет к Магомеду, то Магомед идет к горе». Надо было как-то найти контакт с ними и «разговорить» их. Сейчас понимаю, что может быть, допустил тактическую Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

ошибку. Мне надо было встретиться сразу с кем-либо из близких Влада, представиться, объяснить интересы следствия, да и просто познакомиться, посмотреть друг другу в глаза. Но я не мог не поверить своему товарищу, по мнению которого, разговор конструктивным не получится и на контакт с нами никто не пойдет. Надо было найти выход из этого критического и беспрецедентного положения. Не оставалось ничего, как выяснить причины, по которым близкие, друзья и товарищи Влада заняли такую странную позицию по отношению к следствию.

На изучение этих обстоятельств ушло около шести месяцев. Прямо скажу, это была не самая полезная работа для дела, хотя и она тоже принесла нам свои плоды. Ведь, если проверка следственным путем проведена и, хотя она и не дала положительного результата, тем не менее, это тоже результат – ты убедился, что «собака не здесь зарыта».

Постепенно, уже хорошо подготовленный к допросам стал встречаться с вдовой Влада, с его друзьями и близкими товарищами. Могу сказать, что практически все они оказались людьми разумными. Допрос ведь не самая приятная процедура в жизни человека и, наверное, если бы можно было бы его избежать, большинство из нас так и поступили бы. Не были, наверное, исключением и некоторые из упомянутых выше людей. Допрашивал их, как правило, с участием кого-либо из следователей группы. Это была своего рода и «стажировка» следователей для поручения им в дальнейшем других серьезных следственных действий. На вопросы допрашиваемые отвечали, не замыкались.

Все они, в основном, были людьми общественно известными, поэтому следователи группы поначалу несколько смущались. Но работа пошла хорошо.

Честно говоря, не ожидал такого поворота событий. Однажды даже спросил известного человека, «что же вы раньше об этом не говорили?» И знаете, что он мне ответил? «А кто нас внимательно слушал, Петр Георгиевич? Только теперь мы видим, что вы, следователи, к этому расположены». Выходит, что вина в том, что люди поначалу замыкались в себе, лежит и на нас следователях. Скажу вам, что никаких особых усилий, или каких-то доселе неведомых приемов не применяли. Допрашивали этих людей, как обычно. Естественно, относясь, как и к любому другому человеку с проявлением такта и уважения.

Считаю, что хорошему следователю не может быть свойственно высокомерие. Некоторые этим самоутверждаются, но это вредно для следствия и глупо для самого следователя.

По моему мнению, следователь должен быть, прежде всего, порядочным и искренним человеком. И эти, вызывающие доверие и надежность, Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

человеческие качества, без выпячивания, должны быть естественным приложением к личности следователя. Человек, пострадавший от преступления, должен найти у следователя понимание, сочувствие и защиту.

Эти люди должны видеть в лице следователя беспристрастного человека, который сделает все от него зависящее, чтобы справедливость восторжествовала. Очевидно, что, только обладая такими качествами, следователь может рассчитывать на ответное расположение людей.

Что же касается лиц, переступивших закон, то они должны видеть в следователе пример в соблюдении закона. То есть, правонарушитель должен понимать, что отвечает он только за те неправомерные действия, которые он действительно совершил и ни в коей мере за несовершенное. Потому что иное не воспитывает, а развращает людей и внушает им пренебрежение не только к нормам морали и нравственности, но и к законам.

Мне, например, приходилось получать письма из мест лишения свободы.

В них мои бывшие обвиняемые благодарили «не за то, что я их привлек к ответственности, так как подобное, по их словам, не принято», а за проявленную к ним человечность и справедливость. Писали, что наше общение во время следствия позволило им по-другому взглянуть на жизнь.

И они, освободившись из заключения, многое пересмотрят и будут жить по-другому. Помню, одно из таких писем от человека, осужденного за ограбление психически больных во время их перевозки в автомобиле «скорой помощи», отдал корреспонденту «Комсомольской Правды». К сожалению, не знаю, что журналист сделал с этим письмом, так как никакой публикации на эту тему не вышло.

При этом следователь должен иметь твердый характер, способный устоять перед давлением с любой стороны. Сдержанно и реально воспринимать несчастья, с которыми приходится сталкиваться.

В то же время в своей работе следователь ни в коем случае не должен быть «наивным, сервильным простачком», так как ушлые или отпетые «клиенты» сразу же заприметят эту особенность и непременно ею воспользуются.

Вспоминается случай из моей следственной юности, когда молодой коллега отпустил на три дня матёрую мошенницу, пожаловавшуюся на то, что ее арест совпал с началом менструационного цикла. Так она, естественно, скрылась. Правда, через полгода, устав прятаться, сама явилась к следователю.

Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

И он ее взял под стражу. Этим она преподала ему хороший урок на тему, кому и как доверять на следствии.

Соответственно в работе профессиональный следователь обязан быстро «найти ключик» к любому допрашиваемому и «настроиться с ним на одну волну». При этом также важно правильно закрепить процессуально результаты этой работы.

При осмотре трупа Листьева в карманах его одежды было обнаружено несколько банковских кредитных карт на его имя. Эти карты выдавались банками США, Швейцарии и Германии. Компетентным органам этих стран были направлены обращения об оказании правовой помощи.

Нас интересовали вопросы о том, на основании каких счетов в соответствующих банках были выданы кредитные карты, какие денежные операции по ним совершались, когда и где. Каковы остатки денежных средств на счетах, кто ими распорядился или распоряжается после убийства Влада.

Безусловно, эти обстоятельства следовало выяснить еще в самом начале расследования, а не спустя год и семь месяцев. Так же, как и установить точное время совершения убийства. Представьте себе, проведенные нами следственные действия позволили уточнить время совершения преступления, сдвинуть его на 25 - 30 минут от того, которое считалось установленным первоначально.

Казалось бы, какое это имело значение для следствия 25 - 30 минут плюс или минус? Считаю, что эти минуты имели чрезвычайно важное значение.

Подумайте, какое алиби может создать себе преступник, будучи на автомобиле в течение 25 – 30 минут. Вот почему было важно установить время совершения убийства с максимальной точностью.

Как же мы уточняли время убийства? Об этом всплывают в памяти следующие обстоятельства.

Следствие установило, что Ф. обнаружил труп Листьева в подъезде примерно в 21 час ровно или в 21 час 05 минут. Гематом и кровоподтеков на лице не было. Они появились спустя некоторое время.

Судебно-медицинский эксперт Н., имеющий стаж работы двадцать девять лет заявил, что после огнестрельного перелома обеих крыш орбит с множественными линиями, возможное время проявления гематом и Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

кровоподтеков составляет от 10 до 15 минут (ранняя степень), а до полной выраженности – 30 минут.

И., кормящий ребенка всегда в 21 час, именно в это время услышал в подъезде несколько глухих ударов, звуки ударов о металлические ящики на первом этаже. Затем услышал топот ног и два или три хлопка, потому звук падения чего-то.

В. и С. сказали, что не позже 21 часа 05 минут им позвонили в дверь, просили о помощи. Они вышли и увидели, что Листьев лежал.

Гражданин Ц., возвращаясь с прогулки и, проходя мимо подъезда Листьева, посмотрел на часы. Время было 20 часов 59 минут. Автомобиль Листьева, который он знает, был припаркован около первого подъезда.

О времени совершения убийства были получены и другие убедительные доказательства, которые, по понятным причинам, не могу разгласить.

Чтобы ни у кого, никаких иллюзий не было, могу сказать, что следствие подробнейшим образом изучило жизнь Влада до его последней минуты.

Причем исчерпывающе установили когда, где, с кем, какие встречи у него были и какие именно вопросы обсуждали. То есть, выяснили мы детально все, что могло представлять интерес для нас. Эти обстоятельства дали достаточно четкие очертания причин произошедшего. Можете себе представить, как следователи воспринимали попытки некоторых персон на допросах отодвинуть на словах подальше от даты убийства – 01 марта 1995 года, свои личные встречи с Владом. И в дальнейшем нам стало вполне объяснимо, почему и с какой целью такие потуги предпринимались.

Конечно, мы сильно удивились, когда в ходе одного из обысков обнаружили копию адресованного руководству швейцарского банка письма одного из сотоварищей Влада с просьбой не давать никакой информации следственным органам Генеральной прокуратуры России.

Цитирую по памяти с необходимыми купюрами: «…Мы ссылаемся на ходатайство, посланное российскими властями…по делу об убийстве господина Листьева. Мы предоставляем вам все полномочия для составления заявления с целью, чтобы информация, известная… и касающаяся следующих лиц, не была полностью выдана российским властям. Далее перечислены фамилии десяти человек из окружения Листьева, семь из которых очень известные люди. Заканчивается документ так: «Мы уж не говорим о том, что получение… информации относительно этих лиц (учитывая должности Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

некоторых из них) может быть воспринято как источник для… преследования со стороны заинтересованных российских служб. Выражаю надежду на ваше понимание и помощь».

К счастью, эта превентивная мера не помогла, и мы, благодаря доброй воле наших зарубежных коллег, получили в полном объеме интересующие нас сведения, как из Швейцарии, так и из США и Германии. Оснований полагать, что кредитные карты имели какое-либо отношение к убийству Влада, в тот момент не было.

Многие из допрошенных нами лиц были людьми не «простыми» и, порой, сложно было договариваться с ними о необходимости явки на допрос. Однажды позвонил заместителю директора ФСК (ныне ФСБ) и одновременно начальнику управления ФСК (ФСБ) по Москве и Московской области генерал-полковнику Трофимову Анатолию Васильевичу. Представился и сказал, что необходимо встретиться и допросить его.

Слово «допрос» Анатолия Васильевича «взорвало» и он меня спросил, знаю ли я, кто он такой. Ответил, что я - не инопланетянин и, безусловно, знаю, какую должность он занимает, чту и уважаю это обстоятельство. Тогда Анатолий Васильевич спросил, не мог бы приехать к нему в кабинет для допроса. Сказал, что этот вопрос для меня не очень принципиальный, но поскольку показания будут записываться на компьютере, то все же прошу, чтобы он отнесся с пониманием к моей просьбе. Когда Анатолий Васильевич сказал, что он тоже работал следователем, то я его «поймал, что называется, на слове», заметив – «неужели два следователя не могут договориться о допросе».

Он немного смягчился, потеплел и предложил назвать время явки и адрес.

В назначенное время он явился и ответил на мои вопросы. Уходя уже, Анатолий Васильевич сказал, что вначале «погорячился», но это надо забыть.

В свою очередь поблагодарил его за то, что он «выполнил свой гражданский долг». Анатолий Васильевич улыбнулся и ушел.

Взаимоотношения со средствами массовой информации Совершенно очевидно, что расследование этого убийства постоянно находилось под пристальным вниманием представителей СМИ, следовательно, и общества. Нас часто критиковали и порой справедливо.

С различными претензиями к следствию и прокуратуре выступали журналисты, друзья и товарищи Влада. Но, в прокуратуре либо отмалчивались, либо Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

многозначительно, но неубедительно сообщали о ходе расследования с намеками типа - «виден свет в конце туннеля».

Мимо внимания следственной группы не проходила ни одна публикация в СМИ или передача на телевидение, так или иначе затрагивающая убийство Листьева. Скажу так, в основном, публикации эти пользы никакой расследованию не давали, наоборот отвлекали нас, следователей, от работы по реальным направлениям. Как выяснялось, не один раз появлялись заказные публикации с целью дезориентации следствия. Но игнорировать их мы не могли, так как читали газеты или смотрели телевизор и те, кому каждый из нас на своем уровне докладывал о расследовании. Более того, по ним возникали вопросы и у Генерального прокурора, и у Президента страны.

Кстати, фиксировали мы и попытки наших оппонентов проконтролировать ход расследования. Причем информаторы с докладами порой приезжали из других городов.

Мы понимали, что смотрели передачи по ТВ и читали публикации, а затем их обсуждали, в том числе и «люди», чье мнение об убийстве Листьева нас предельно интересовало. И было бы глупо не использовать эти обстоятельства. В том числе для того и существовало оперативное сопровождение расследования.

Иногда за информированием общественности следовали трагические случайности. Или не случайности. Все зависит от того, как посмотреть.

Например, 10 августа 1995 года одному печатному изданию дал интервью заместитель Генерального прокурора Олег Иванович Гайданов, в котором заявил: исполнители уже известны. Буквально на следующий день в одном из отелей Тель-Авива обнаружили труп человека, который представлял для следствия существенный интерес. Полагаю, такое трагическое совпадение не случайно.

С одобрения моих руководителей решили поменять порядок взаимоотношений со СМИ. Исходили из того, что убит известнейший журналист и понятно, что это убийство привлекает огромное внимание его коллег, да и общества в целом. Поэтому люди имеют право знать в рамках дозволенного, без ущерба работе, как продвигается расследование. Тем более что мы, следователи, не сидели, сложа руки, а продолжали напряженно работать, и нам было что сказать.

Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

После встречи с обозревателем газеты «Известия», специализирующимся на журналистских расследованиях, Игорем Корольковым, в номере от 27 февраля 1998 года вышло мое первое интервью, озаглавленное автором «Это не политическое убийство» с подзаголовком «Следствие по делу Листьева вступило в стадию, когда руководителю следственной бригады угрожают».

Рассказал о том, чем мы занимаемся, какие подвижки имеются в деле, какие проблемы и претензии у нас в свою очередь имеются. Естественно, постарался ответить на вопросы без вреда для продолжающегося расследования, поскольку знали, что среди читателей будут и те, кого мы ищем.

Полагал, что лучше самому рассказать, что можно, чем молчать и дать повод Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

для разного рода слухов и небылиц. Ведь считалось, что «раз молчат и проглатывают», значит, положение совсем худо – следствию нечего сказать. На самом деле это было вовсе не так.

Давал я интервью еще по одной причине, о которой должны догадаться только оперативные работники.

После этой публикации многие журналисты стали обращаться ко мне, минуя центр общественных связей Генпрокуратуры. Зачастую, если можно было отвечать на их вопросы, я отвечал. Помню, как журналистка популярного издания сказала мне: «Петр Георгиевич, если не хотите отвечать на мой вопрос, то я все равно напишу и выполню задание редакции. Но, напишу от себя, - что в голову придет». Я сказал, что на вопросы, на которые могу ответить, - всегда ей отвечу. Другое дело, что по объективным причинам не на все вопросы я могу ответить, даже если и знаю ответы. Существуют интересы и тайна следствия, а они превыше всего. Убит ваш коллега, разве вы не хотите, чтобы злоумышленники за это ответили?

Постепенно поток критики в адрес следственной группы и Генеральной прокуратуры стал спадать. Этому способствовало и то, что сам Генпрокурор Скуратов тоже был открыт для журналистов и зачастую сам комментировал то или иное обстоятельство по делу. Иногда впоследствии он утверждающе спрашивал меня: «Я ведь ничего не разгласил? Вы мне намекните, если что».

Допросы Березовского Б.А. и его «помощь» расследованию

Так вышло, что допросы Бориса Абрамовича Березовского заняли особое место в расследовании. К этому времени он был уже в ранге Заместителя секретаря Совета безопасности РФ. Как помнится, это был не первый его допрос по делу Листьева. После того как по телефону пригласил его на допрос, мне позвонил заместитель Генерального прокурора РФ Катышев и уточнил это обстоятельство.

Впоследствии Михаил Борисович рассказал, что Борис Абрамович позвонил ему и сообщил, что его «вызывает на допрос по делу Листьева следователь Трибой». Катышев ответил ему: «Идите, Борис Абрамович, не бойтесь, Трибой Вас бить не будет, он человек корректный, но дело свое знает».

В ответ, Борис Абрамович ему заметил: «Вечно Вы шутите, Михаил Борисович». После допроса при телефонном разговоре или при случайной Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

встрече Борис Абрамович заметил Катышеву, что «следователь действительно корректный, но не простой». Одним словом, дал понять, что ему было сложно на этом допросе.

Надо отдать должное Борису Абрамовичу или его советникам, он, несмотря на свое положение «большого начальника», никогда не уклонялся от вызовов к следователю, не создавал искусственных препятствий к явке и с пониманием относился к этому. Когда звонил ему, он лишь переспрашивал «когда и во сколько явиться?» Создавалось впечатление, будто Бориса Абрамовича всю жизнь допрашивали, и эта процедура стала для него привычной. В то же время, такое его понимание невольно вызывало уважение следствия.

Помню, однажды он незначительно опаздывал к оговоренному времени.

И тогда Борис Абрамович позвонил мне, извинился, сказал, что находится в кабинете у министра внутренних дел РФ Куликова Анатолия Сергеевича и как только освободится, тут же приедет на допрос. Был ли он на самом деле у Куликова А.С., не проверял.

И тогда, и потом задавал себе вопрос, почему Березовский в отличие от других людей такого «крупного калибра» так бесконфликтно являлся к следователю. И почему с таким пиететом относился к вызовам на допрос.

Нахожу этому такие возможные объяснения:

Первое – может быть такое нормальное реагирование на наши вызовы у Бориса Абрамовича сложилось после процессуальных действий, которые проводились с ним в связи с взрывом его автомобиля в 1994 году.

Кто-то из коллег говорил, что в том деле поначалу Борис Абрамович «сильно упирался всяким допросам» и «со скрипом» приходил к следователям.

Видимо, он кое-какую «обкатку» по части допросов все же прошел.

Второе – вероятно, Борис Абрамович, как человек, по его утверждениям, либеральных взглядов, смотрел «тамошние» (западные) фильмы, в которых допросы высокопоставленных лиц, в том числе и глав государств, правительств, не являются проблемой для правоохранительных органов.

Третье – он был свежим, не застойным, начальником и, вероятно, как руководитель не успел заматереть. То есть, по должности он уже был Заместителем секретаря Совета безопасности РФ, а по своей ментальности еще оставался заведующим лабораторией.

Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

Четвертое – Борису Абрамовичу, что бы о нем не говорили, не откажешь в том, что он все-таки был умным человеком. И зачем ему было ссориться со следователем?

Не могу сказать, что на допросе Борис Абрамович вел себя, как на исповеди. Внешне он был спокоен и даже хладнокровен. Ничего в его поведении не выдавало в нем волнения. Наоборот, мне казалось, что он с интересом предвкушает вопросы, которые последуют.

Он, на мой взгляд, воспринимал их как некий соревновательный вызов.

Говорил, как всегда быстро и порой не успевал уловить смысл сказанного.

Приходилось повторять вопросы и уточнять его ответы. И надо сказать, что поражали некоторые ответы Бориса Абрамовича. Это было что-то из области фантастики. Они «камня на камне не оставляли» и вдребезги разбивали мнение о том, что Борис Абрамович умеет логически мыслить.

Но в таких случаях, видимо, он соглашался быть заподозренным в том, «что несет пургу», чем правдиво отвечать на вопрос, поскольку цена каждого слова была чрезвычайно высока. Такие его «странные» ответы следовали тогда, когда нужно было говорить конкретно, недвусмысленно и без философствования. Ну, скажите Читатель, зачем Борису Абрамовичу было нужно отрицать очевидные факты и, тем самым, ставить под сомнение достоверность всех своих показаний? Это производило примерно такое же впечатление как, если бы он на допросе, предъявляя свои документы на имя Березовского Бориса Абрамовича, стал бы заявлять и убеждать меня в том, что он не Березовский, а Иванов Иван Иванович.

«Борис Абрамович многого не помнил», хотя по обстоятельствам дела должен был помнить некоторые факты со стопроцентной вероятностью.

Например, выяснял вопрос, когда он последний раз видел Листьева. Как мне помнится, несмотря на то, что накануне убийства Листьева в ночь с 28 февраля на 01 марта 1995 года у Березовского в офисе «Логоваза» на Новокузнецкой улице с участием других лиц была длительная беседа с Владом, Борис Абрамович ответил, что видел последнего за неделю или за две до убийства.

Такие же «непопадания» были у него и при ответах на другие вопросы.

Испытывая очередное серьезное затруднение с ответом на вопрос, Борис Абрамович, сослался на ст. 51 Конституции РФ и сказал, что не будет давать показания. Я ему заметил, что это действительно его конституционное право. В то же время сказал, что такое простительно обычному человеку, а ему со своими большими регалиями вряд ли оправдано ссылаться в этой ситуации на Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

Конституцию РФ. Дело в том, что с этим протоколом может ознакомиться Генеральный прокурор РФ, а он в свою очередь, «об игре в молчанку на допросе» может доложить Президенту Ельцину Б.Н.

Как сейчас помню, Борис Абрамович, после некоторого раздумья, сказал:

«Тогда придется отвечать». И тут же раздраженно задал мне риторический вопрос: «Ну, и что же я вам должен ответить, Петр Георгиевич, на этот ваш вопрос?» И ответил. Другое дело, насколько он правдив был при этом.

На словах, конечно, Борис Абрамович представлял себя как самый заинтересованный человек в том, чтобы мы «установили и привлекли к ответственности всех негодяев, причастных к убийству Влада». Говорил, что готов оказать следствию любую посильную помощь, потому что в лице Листьева он лично потерял «очень близкого человека».

На деле же все происходило наоборот. Борис Абрамович лукавил, играл с нами и как мог, своим поведением помогал как раз тем, кто представлял для нас обоснованный интерес. Помогая нашим оппонентам, Борис Абрамович включал весь свой мощный арсенал политических, административных и неформальных возможностей. Причем в попытках сдерживать расследование от напущенной либеральности Бориса Абрамовича оставался один грубый и расчетливый реализм. Здесь уже нам, следствию, было не до шуток.

Нужно сказать, что к 1997 году наши ушлые оппоненты стали использовать факт нераскрытия убийства Листьева, как «дубину», которой периодически обихаживали Генпрокуратуру.

Для них второстепенным было само раскрытие преступления, главное, был повод – к чему прицепиться публично. Дескать, у них дело Листьева не раскрыто, а они еще имеют наглость приставать к нам (хорошим) с какими-то требованиями. Для этого наши «друзья» не брезговали ничем.

Ситуация с этим и другими «громкими» уголовными делами намеренно переводилась в политическую плоскость. Информация препарировалась так, будто Генпрокуратура являла собой средоточие коммунистов и ретроградов, мешающих передовым реформаторам провести в стране успешные политические и экономические реформы. Надо сказать, что порой им удавалось вызвать у Президента страны негативную реакцию.

Помните знаменитую выволочку, которую в прямом эфире весной 1998 года устроил Президент Ельцин Б.Н. Генеральному прокурору Скуратову Ю.И.: «Дисциплины в прокуратуре нет, руководство ею осуществляется не Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

Генеральным прокурором, а со стороны. Убийцы Меня, Холодова, Листьева не найдены».

Для меня и моих коллег не является большой загадкой факт того, кто мог настроить Президента к беседе в таком тоне на всю страну с Генеральным прокурором.

В тот же день, после этой встречи у Президента, меня вызвал к себе Генеральный прокурор. Моим сотоварищам, которые тоже все видели по телевизору, сообщил, что меня вызывает Генеральный прокурор. Подумали, что нас ожидают неприятности и меня, скорее всего, отстранят от дальнейшего расследования.

По пути от Благовещенского переулка (наш офис) до улицы Большая Дмитровка (офис Генпрокуратуры), честно говоря, душу терзали сожаления, что значительно сделано и немного времени не хватило, чтобы расставить все по своим местам.

С другой же стороны – думал, ну и черт с ним (безадресно), что же я могу поделать, отстранят – хоть высплюсь для начала по-человечески. Дадут другое дело – менее «громкое» и с более очерченной перспективой. Подышу свободнее, так как измотало меня это дело.

Прибыв в кабинет к Скуратову Юрию Ильичу, и, поприветствовав его, обратил внимание, что он на чем-то сосредоточен, но никак не разгневан.

Генеральный, как всегда корректно, уточнил некоторые детали расследования, но на словах никаких претензий мне не предъявил. Я подумал, что не делает он этого из деликатности. Тогда, чтобы «облегчить ему задачу» сказал, что видел по телевизору как прошла его встреча с Президентом, и, в связи с прозвучавшими в наш адрес претензиями, готов написать рапорт о своей отставке.

Юрий Ильич, прервав меня, сказал, что по телевизору не показали его ответа Президенту. Он расценил замечания Президента как рабочий момент и сказал, чтобы следственно-оперативная группа продолжила работу в том же темпе.

Особенно невзлюбил Борис Абрамович одного из ключевых замов Генпрокурора - Катышева, которого заподозрил в связях с коммунистами.

Хотя это было не так. Наоборот, у Катышева были близкие родственники, которые пострадали в годы сталинских репрессий. Дело в том, что поздравить с 50-летием к Катышеву в кабинет среди других депутатов Госдумы РФ, в том Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

числе и от партии «Яблоко», пришел и депутат, бывший прокурорский работник, ныне покойный Илюхин В.И. И, несмотря на то, что у Катышева «особых» отношений с этим депутатом не было, Бориса Абрамовича это уже не интересовало, поскольку не укладывалось в придуманную им канву – о коммунистичности Катышева.

О Генпрокуроре Скуратове Ю.И. Борис Абрамович, по-моему, в «Коммерсанте» выразился еще жестче и грубее, сказав, что «это полностью коммунистическая скотина». Тоже не могу согласиться с Березовским. За все время работы под руководством Скуратова никогда и ни от кого не слышал, чтобы он давал указания по какому-либо уголовному делу «сделать поблажки или какие-то исключения для коммунистов».

Иногда «помощь» Бориса Абрамовича по делу Листьева приобретала характер форменного издевательства и презрения к следствию.

К 1997 году он овладел значительным контролем канала ОРТ (Общественное российское телевидение). Обязанности Генерального директора исполняла Пономарева К.Ю., считавшаяся близким к Березовскому человеком.

Помню, я направил Ксении Юрьевне запрос с просьбой сообщить, когда и кем в 1995 году объявлено решение об отмене рекламы на ОРТ. По нашим данным, это сделал Листьев незадолго до убийства. Просил я направить следствию видеозапись с выступлением Влада об отмене рекламы и документы о его назначении Генеральным директором ОРТ и само решение об отмене рекламы на бумажном носителе. Казалось бы, простенький, ничем не угрожающий запрос, почему бы не ответить на него. Тем более, для Пономаревой в запросе речь шла о преступлении, лишившей жизни ее предшественника, к тому же, являвшегося Березовскому «близким человеком».

Но, не тут-то было. Ответа на свой запрос я добивался около шести месяцев и получил его после неоднократных напоминаний. Честно говоря, в связи с таким безобразным отношением к законному запросу иногда меня посещала мысль, а не вынести ли мне постановление о производстве обыска на ОРТ. Но не хотел скандала с непредсказуемыми последствиями.

В итоге в один из дней из юридического отдела ОРТ курьером был доставлен бумажный пакет, в котором находилась видеокассета без сопроводительного письма. При просмотре этой кассеты, интересующего меня выступления Листьева не оказалось. На кассете была запечатлена видеозапись Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

одного выступления лидера КПРФ Зюганова Г.А. и одной передачи программы «Человек и закон». Я так понял, что это был такой тонкий издевательский «привет» от Бориса Абрамовича, так как вряд ли сама Пономарева придумала бы такую каверзу.

Когда удавалось, Борис Абрамович сам наносил прямые удары по прокуратуре и по следствию по делу Влада соответственно.

25 марта 1998 года в газете «Комсомольская Правда» опубликовано на целую газетную полосу большое интервью Березовского, которое он дал журналисту Андрею Ванденко. Причем не случайно внизу был набран подзаголовок большими выделенными буквами «Прокуратура демонстрирует полное, тотальное бессилие в расследовании дела Листьева». Естественно в интервью была затронута и тема расследования уголовного дела об убийстве Листьева.

И вот что Борис Абрамович ответил. Цитирую:

Корреспондент: «Я почему о здоровье спросил? После вашего стремительного отъезда за границу возникла версия, что подобную поспешность спровоцировала врученная вам повестка с вызовом на допрос по делу Листьева.

Березовский – Не могу сказать, что такое предположение обидно для меня – понимаю, кто и с какой целью распространил эту ложь, однако, выводы из случившегося я решил сделать, больше подобное без последствий оставлять не буду.

Корреспондент: То есть?

Березовский: «У меня есть самые серьезные претензии к правоохранительным органам. Они не подтверждают распространяемую дезинформацию, но и не опровергают ее. Прокуратура демонстрирует полное, тотальное бессилие в расследовании дела Влада, при этом часть переданных мною материалов, которые могли бы указать на конкретных преступников, попросту игнорируется. Подчеркиваю, речь идет не о моих предположениях, а о фактах, кассетах с аудио – и видеозаписями. Называл я и фамилии продолжающих работать в органах людей, занимавшихся шантажом и получавших за это деньги.»

Корреспондент: «Вас шантажировали?»

Березовский: «Именно. Увы, все мои заявления пропускают мимо ушей.

Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

Корреспондент: «А у вас есть собственное мнение о том, кто виновен в гибели Листьева?»

Березовский: «Подозрения у меня существовали давно, раньше они были смутными, сейчас окрепли. Склоняюсь к тому, что убийство 1 марта 1995 года на совести российских спецслужб. Повторяю, не могу утверждать этого категорически, но все указывает на то, что мое предположение верно.»

Корреспондент: «Работники спецслужб могли быть исполнителями чужого приказа, но вряд ли они выступали заказчиками убийства.»

Березовский: «Я говорю не об исполнителях, а именно об организаторах преступления.»

Корреспондент: «И какова мотивация?»

Березовский: «Все предельно просто – желание поставить под контроль ОРТ.

У меня есть факты, свидетельствующие в пользу этой версии.»

–  –  –

Березовский: «Не хочу назвать сегодня имена – я указываю направление. Но коль скоро фамилия прозвучала, могу утверждать, что мне не понаслышке известно кое-что о деятельности упомянутого вами господина. Я задним числом анализировал отдельные высказывания Коржакова, сделанные в моем присутствии, и пришел к выводу, что, скажем, в деле с покушением на Бориса Федорова, президента Национального фонда спорта, не обошлось без участия Коржакова и Барсукова. Это их работа. Полагаю, что Отари Квантришвили расстался с жизнью после того, как приговор на его отстрел одобрил Коржаков и сотоварищи. Да и погром в квартире журналиста Минкина наверняка имеет то же авторство.»

Корреспондент: «Но мы говорим о Владе.»

Березовский: «Собственно, я все сказал. В переданных мною материалах отчетливо видна рука спецслужб.»

Березовский: «Не верил и не верю в семейный след. Рекламная версия тоже не представляется мне состоятельной. Слишком уж активно пытались ее навязать.

В таких вопросах смешно полагаться на интуицию, но в данном случае ни на Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

что другое я опереться не могу, а интуиция подсказывает, что Сергей Лисовский к этому делу не причастен. Я его давно и хорошо знаю, когда-то мы занимали противостоящие позиции, играли на одной поляне. Это жесткий бизнесмен, но не было случая, чтобы Сергей перешел предел даже порядочности, не говоря уж о том, в чем его сегодня пытаются обвинить, проводя, насколько мне известно, определенную работу.

Если уж так говорить, то прекращение показа рекламы на ОРТ весной 95го года – это моя идея. Мною ставилась простая по цели задача – разрушить рекламный рынок на 1-ом канале, чтобы занять там собственное место. Да мое предложение было сложно воспринято Владом – к таким методам вхождения в рынок тогда никто не прибегал... Честно говоря, я не в курсе, имел ли Влад какие-то личные обязательства, но как генеральный директор ОРТ он точно был чист: во-первых, не успел бы наделать долгов, во-вторых, все хорошо знали ситуацию и понимали, что реальные рычаги управления телеканалом находились не в руках Влада. Поэтому разборки с Листьевым в этом контексте выглядели бы очень нелогично.

Корреспондент: «Кстати, чем закончилось расследование эпизода со взрывом на Новокузнецкой улице летом 94-го, когда погиб ваш телохранитель, а вы чудом остались живы?»

Березовский: «Результатов никаких, хотя в моем присутствии Ельцин отдал команду тогдашним руководителям ФСБ и МВД взять это дело на особый контроль. Следствие заглохло, но есть любопытные обстоятельства, объединяющие покушение на меня с убийством Листьева. Именно эти факты я и сообщил спецслужбам. Поскольку моя информация усиленно замалчивается, намерен огласить ее самостоятельно – с фамилиями, с фактами, с датами».

«Всем сестрам - по серьгам» роздал в этом интервью Борис Абрамович.

Показал себя информированным человеком, разбирая варианты, над которыми, по его мнению, работает следствие. Безусловно, мы рассматривали все версии, которые имели под собой объективную мотивацию. Но, насколько помню, после этого интервью мы допросили его очередной раз, с тем, чтобы он «расшифровал» нам, что имел в виду, когда говорил о «причастности спецслужб» и о «переданных материалах с аудиовидеозаписями».

Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

И, если мне память не изменяет, вот что примерно Борис Абрамович ответил. На вопрос о «причастности спецслужб» к убийству Листьева, заявил, что имел в виду двух работников милиции, которые вместе с неким Плехановым обманули его 28 февраля 1995 года - накануне убийства Листьева на сто тысяч долларов США. Эти трое, якобы обещали Борису Абрамовичу получить в дальнейшем аудиозапись, которая содержала бы сведения о лицах, совершивших покушение на него самого в июне 1994 года. Когда я спросил Бориса Абрамовича, понимает ли он разницу между работниками милиции и представителями спецслужб, он ответил утвердительно.

На вопрос о том, почему же он обвинил представителей спецслужб, тогда как в ситуации, о которой он говорил в интервью, участвовали милиционеры, Березовский ничего не нашел что ответить. По его словам, он передавал правоохранителям именно аудиовидеозаписи, фиксирующие предварительные беседы и передачу денег за будущую информацию о покушении летом 1994 года на него самого.

Мне думается, что лейтмотивом этого хлесткого интервью Березовского «о причастности спецслужб» была ситуация о том, «как поссорились Борис Абрамович с Александром Васильевичем» (прим. авт. Коржаковым А.В.) Пока тот возглавлял Службу безопасности Президента РФ - были мир и покой. Когда позиции Александра Васильевича пошатнулись, начались выяснения отношений и различные обвинения. Но и заодно, почему бы не лягнуть прокуратуру и следствие по делу Листьева, да пожестче.

В декабре 1998 года следственная группа провела серию результативных обысков по делу и этот факт очень возмутил и встревожил не на шутку не только обыскиваемых, но и Бориса Абрамовича. Нам стало известно, что он обещал «поиметь» коварное следствие и Генпрокуратуру в программе «Время».

При этом Борис Абрамович «на все сто процентов» грозился для «наказания»

следствия и его руководителей задействовать своих друзей по имени Таня, «которая была у него на трубе», и Валя, «который был рядом».

Весьма серьезная информация, о вовлеченности Бориса Абрамовича в процесс противодействия следствию. Не думаю, что он не понимал, в какое противостояние втянулся и по какому именно делу собирается «воевать» с правоохранителями.

Примечание № 1: Вероятно, что под Таней и Валей, Борис Абрамович подразумевал Советника Президента РФ по имиджу Татьяну Борисовну Дьяченко и Руководителя Администрации Президента РФ Валентина Борисовича Юмашева.

Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

Вполне понятно, что включился он в этот процесс для того, чтобы так или иначе «помочь» проходящим по делу фигурантам и, может, и «себе родимому». Почеловечески, я бы мог понять Бориса Абрамовича, если бы у него была бы достоверная информация о вопиющих нарушениях уголовного и уголовнопроцессуального закона с нашей стороны. Но ведь таких фактов попросту не было. К тому же он знал нашу приверженность соблюдать, а не нарушать закон.

Вот кому бы в тот период найти более достойное применение такой неуемной энергии. Программа «Время» тогда транслировалась главным телевизионным каналом страны – ОРТ (Общественным российским телевидением).

Ныне – это Первый канал российского телевидения. И обещание «поиметь нас» в этой программе, прямо указывало на того, кто являлся истинным «хозяином» этого канала и одновременно предупредительно демонстрировало «тяжелую артиллерию», которую тот намеревался задействовать для борьбы со следствием. Поневоле приходишь к выводу, что в то время государство было частично приватизировано и Борисом Абрамовичем.

Какие еще мысли могут возникнуть, когда государственных служащих – следователей, прокуроров, оперативников собираются «мочить» несправедливо по телевизионному каналу, контрольный пакет акций, которого принадлежал государству.

Надо сказать, что наши оппоненты в борьбе со зловредным следствием не ограничились только намерениями «проучить» нас в программе «Время». Они придумали целую систему мер по «отваживанию» следствия.

Оперативные работники сообщили мне, что после этих же обысков на одной квартире, хозяин специально разбросал вещи и книги на пол, а затем пригласил для съемки тележурналистов, которым всю обстановку выдал за беззаконие следствия при производстве обыска. После одной демонстрации, кажется по каналу НТВ, репортажа из этой квартиры меня пригласил начальник управления Казаков и спросил, что происходит. Доложил ему имевшуюся у меня оперативную информацию «об инсценировке». Затем со мной связался корреспондент «Интерфакса». Ему тоже объяснил ситуацию с обыском в этой квартире. При этом предупредил, что мы представим доказательства того, что следователи не имеют никакого отношения к продемонстрированному беспорядку в квартире. Наши «доброжелатели» поняли серьезность намерений следствия и больше не показали по ТВ этот надуманный «беспредел следствия».

Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

Что же касается Бориса Абрамовича, то нужно сказать, что гибкий ум заставлял его в свою очередь тоже «прощупать» следователя. Как мне показалось, в его представлении о нас преобладал так называемый классовый подход к следственным органам. То есть, он мыслил по-большевицки наоборот.

По моему мнению, он видел почти во всех нас адептов коммунистического режима, готовых, без раздумья, выполнить любое указание, «спущенное сверху». Конечно же, такое малопочтенное представление о нас ничего общего с действительностью не имело.

Однажды, после некоторого раздумья, он спросил меня: «Петр Георгиевич, а как Вы относитесь к богатым людям?» И, думаю, что я его разочаровал своим ответом, когда сказал, что отношусь к богатым людям безразлично, то есть никак. Я человек небогатый, но абсолютно никакой зависти к богатым у меня нет. Меня полностью устраивает моя профессия и ничего в своей судьбе менять не хочу. Предпринимательская же деятельность, заметил я, порой сопряжена не только с материальными, но, в то время, и опасными для жизни рисками. Предприниматели не гарантированы от так называемых «наездов» не только бандитов, но и санэпидемстанций, правоохранителей, пожарных и прочих, и прочих. То есть, чему завидовать-то?

Им (предпринимателям) или бизнесменам еще награды нужно давать за стойкость, что занимаются бизнесом».

Тогда Борис Абрамович, спросил меня - и многие из моих коллег думают, так как я о предпринимателях. Я сказал, что мы, следователи, не с Луны свалились, являемся обычным срезом общества. И среди нас есть люди разных убеждений, но так как мы департизированы, то нам запрещено на службе проявлять свои политические пристрастия. Как мне показалось, этот ответ несколько удовлетворил Бориса Абрамовича и по нему было видно, что он както уютнее себя почувствовал.

Кстати, по поводу моего «богатства». В то время как-то раз у меня дома оказался известный журналист Александр Хинштейн. С ним были еще двое моих коллег. Саше стало любопытно, как живет следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры и открыл дверь встроенного стенного шкафа в коридоре моей однокомнатной квартиры. Когда он увидел, что там висят 5 – 6 мужских рубашек, два не новых костюма и моя прокурорская форма, Хинштейн, открыв рот от удивления, произнес: «Я понял, почему ты внутренне такой бесшабашный».

Как показало течение жизни, у Березовского Б.А. были свои тайны об убийстве Листьева, и он их старательно скрывал.

Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

В январе 2016 года в Интернете был опубликован доклад сэра Роберта Оуэна по делу о смерти Александра Литвиненко. Чрезвычайно любопытна и важна для моего повествования новая информация, содержащаяся в пунктах № № 3.28 и 3.29 доклада сэра Оуэна. Она частично проясняет причину, почему Березовский Б.А. «воевал» с нами и грозился использовать свою «увесистую артиллерию» из тогдашней Администрации Президента РФ.

Цитирую п.3.28: «Другим важным событием в развитии отношений между ними (имеется в виду Березовский и Литвиненко) стало убийство человека по имени Влад Листьев в марте 1995 года. Листьев в то время был популярным в России телеведущим и возглавлял независимый телеканал ОРТ, который контролировал Березовский. Марина Литвиненко изложила обстоятельства этого эпизода следующим образом.

Милиция вошла в офис Березовского с целью арестовать его по обвинению в убийстве Листьева. Березовский сообщил об этом Литвиненко, который прибыл в офис и помешал милиции задержать Березовского. Она сказала, что и Березовский, и Литвиненко опасались, что в случае ареста Березовского могут убить, когда он будет находиться под стражей. Рассказывая о тех событиях, Березовский говорил, что Литвиненко достал оружие и обратился к милиции: «Если попытайтесь взять его, я вас убью…».

Пункт 3.29 доклада сэр Роберт Оуэн изложил в следующей редакции: «У меня, безусловно, нет возможности установить обстоятельства того дела и определить правых и виноватых, как и решить, был ли Березовский каким-то образом причастен к убийству Листьева (этот вопрос, насколько мне известно, до сих пор вызывает споры).

Кроме того, разрешение таких вопросов не находится в пределах компетенции данного Расследования. О чем я могу сказать и что определенно отвечает текущим целям – этот эпизод ознаменовал новый этап в развитии дружеских отношений между Литвиненко и Березовским. Более того, Березовский оказался в долгу перед Литвиненко.

Как заявила Марина Литвиненко во время устных свидетельских показаний: «В конце концов, Борис Березовский не раз говорил, что Саша спас ему жизнь, за что он ему очень благодарен». Оплата этого долга – важный контекст последующей истории Литвиненко с бегством из России в Великобританию и его жизни здесь».

Здесь самое время произнести известное изречение: «Платон мне друг, но истина дороже».

Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

Во-первых, я помню, что в уголовном деле об убийстве Владислава Листьева данных о том, что кто-то из моих предшественников пытался арестовать Березовского Б.А. по обвинению в убийстве Листьева, не было.

Следовательно, этот вывод сэра Роберта Оуэна сделан на основании недостоверных фактов.

Но напрашиваются другие мысли после констатации сэра Роберта Оуэна о том, что «вмешательство Литвиненко и защита офиса Березовского от обыска, ознаменовала новый этап в развитии дружеских отношений между ними».

В свое время, журналист, ныне депутат Госдумы РФ Александр Хинштейн 20 июня 2006 года опубликовал статью под названием «Тайна “Атолла”, часть I Секретный архив Березовского заговорил...». И вот что пишет он о Березовском и его офисе «Логоваз» на Новокузнецкой улице.

«Березовский собирал компромат на всех: и на врагов, и на друзей, ибо друзей в политике не бывает по определению. На попавших ко мне пленках записаны разговоры Черномырдина, Рыбкина, Дьяченко, Юмашева, Наины Ельциной, Лебедя, Абрамовича, и прочая, прочая.

Мы разрабатывали практически весь бомонд, - признается сегодня создатель и многолетний руководитель “Атолла” Сергей Соколов. - Борис не делал исключения ни для кого. Он приказывал контролировать даже своих ближайших друзей - на всякий случай, если вдруг они разругаются в будущем, чтобы потом всегда иметь возможность их шантажировать. Это касалось и Дьяченко с Юмашевым...

Начиная с 1995 года мы стали круглосуточно записывать все разговоры в Доме приемов “ЛогоВАЗа”. Особняк на Новокузнецкой был тогда эпицентром политической жизни. К Березовскому ежедневно приходила масса людей, весь цвет, начиная от Черномырдина и Татьяны Борисовны (Дьяченко. - А.Х.) и заканчивая половиной Думы.

Помещения тоже контролировались. В зале, где проходило большинство встреч и тусовок, стояли каминные часы, оборудованные скрытой камерой. Мы сделали их сами, как и все остальные устройства. Запись включалась с карманного брелока.

А в Борином кабинете технику мы вмонтировали в настольную лампу. Когда он зажигал свет, начиналась видео и аудиозапись. Плюс к тому были еще и переносные устройства. Другие настольные часы, письменный прибор, Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

огромный калькулятор. Если ему требовалось кого-то записать, он приносил их с собой...

По этим записям, сделанным в доме приемов, можно проследить всю новейшую историю России, самые яркие, эпохальные события».

И вот, что я думаю. У меня нет оснований сомневаться в достоверности этой публикации. Она объясняет, почему Березовский так рьяно защищал свой офис от обыска и привлек для этого вооруженного Литвиненко. Получается, что если бы обыск был произведен, то могла бы быть обнаружена и изъята возможная запись беседы Листьева с Березовским в ночь с 28 февраля на 01 марта 1995 года – накануне убийства. Почему так боялся Борис Абрамович и почему сравнил помощь Литвиненко в защите офиса от обыска с тем, что тот «спас ему жизнь». Не потому ли, что возможно тот помог «похоронить тайну»

убийства Листьева, по поводу которого к Борису Абрамовичу могли возникнуть очень серьезные и неприятные вопросы?!

К слову, вспоминается, что Володя Старцев рассказывал мне о том, что в начале следствия Александр Литвиненко попытался развить свою активность на ниве «раскрытия убийства Листьева», но как персоне, приближенной к Березовскому, во избежание сплетен и утечки информации в допуске к делу тому было отказано.

В целом же, говоря об этих «проделках» Бориса Абрамовича, хочу отметить, что какой-либо неприязни к нему не испытывал. Исходил из того, что как писал Гегель «Крот истории, (а в нашем случае – крот следствия примечание автора) роет медленно, но роет хорошо». Он, вероятно, выбрал борьбу с нами способом своей защиты. Что же, имел на это право. Скорее, я относился к нему как к некоему собирательному образу Жозефа Фуше наших тогдашних реалий.

Вот как Стефан Цвейг в своем романе «Жозеф Фуше» описывает последнего. «Жозефа Фуше, одного из могущественнейших людей своего времени, одного из самых примечательных людей всех времен, не любили современники и еще менее зерно судили о нем потомки. Наполеон на острове св. Елены, Робеспьер, обращаясь к якобинцам, Карно, Баррас, Талейран (*1) в своих мемуарах, все французские историки - будь то роялисты, республиканцы или бонапартисты, - едва дойдя до его имени, начинали писать желчью.

Предатель по натуре, жалкий интриган, пресмыкающийся льстец, профессиональный перебежчик, подлая полицейская душонка, презренный, безнравственный человек - нет такого клеймящего, такого бранного слова, Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

которым бы его обошли; ни Ламартин, ни Мишле, ни Луи Блан (*2) не делают серьезной попытки изучить его характер, или, вернее, упорное, поразительное отсутствие характера.

Подлинные очертания его облика появляются впервые в монументальной биографии Луи Мадлена (*3) (которой этот труд, равно как и другие исследования, посвященные этому вопросу, обязаны большей частью фактического материала); история же совершенно спокойно отодвигала в задние ряды незначительных статистов этого человека, руководившего в эпохи смены двух миров всеми партиями и оказавшегося единственным среди политиков уцелевшим в бурях тех лет, человека, победившего в психологическом поединке таких людей, как Наполеон и Робеспьер.

Иногда его образ мелькает в пьесе или оперетке, посвященных Наполеону, но в большинстве случаев он фигурирует там в затасканной схематической маске прожженного министра полиции, этакого предтечи Шерлока Холмса: в плоском изображении роль закулисного деятеля всегда превращается во второстепенную роль.

Только один человек с высоты собственного величия увидел и все своеобразное величие этой единственной в своем роде фигуры: то был Бальзак.

Этот большой и проницательный ум, видевший не только внешний покров событий эпохи, но и всегда заглядывавший за кулисы, прямо признал Фуше самым интересным в психологическом отношении характером своего века».

Итак, в один из дней в вечернее время примерно в июне 2007 года на мой мобильный телефон раздался звонок без определения номера звонившего абонента. Я ответил.

Состоялся следующий разговор: «Алло, это Петр Георгиевич?» «Да», ответил я. Далее мужчина с голосом, похожим на голос Бориса Абрамовича, произнес: «Это Борис Березовский».

Опешив от такой неожиданности, спросил, откуда у него номер моего телефона, на что собеседник ответил, что мир тесен и нет особого труда, узнать номер моего телефона. Далее поинтересовался, чем же моя скромная персона заслужила его внимание. Он мне ответил, что хотел бы, чтобы я принял его Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

защиту в Савеловском районном суде Москвы, где вскоре должно начаться рассмотрение уголовного дела по обвинению в мошенничестве. При этом было сказано, что выплата гонорара за мой адвокатский труд может быть совершена, в том числе, и в одном из западных банков. Я должен назвать ему только размер гонорара, чтобы заключить соглашение о защите его прав и интересов.

Заметил собеседнику, что предложение, конечно заманчивое, но согласиться с ним не могу, поскольку наши предыдущие встречи не располагают к тому, чтобы заключить с ним такое адвокатское соглашение.

Сказал, что для меня возникают препятствия морально-этического порядка, и я не хочу ни перед кем оправдываться. Правовых оснований для запрета на такое соглашение нет, но, во-первых, дело шумное, а во-вторых, все-таки мы встречались при других обстоятельствах. В ответ собеседник лишь выразил сожаление - «очень жаль, очень жаль» и пожелал мне удачи. На этом наша беседа закончилась.

Не берусь утверждать, был ли собеседник на самом деле Борисом Абрамовичем Березовским. Однако, голос и манера разговора («скороговоркой») были очень похожи. Не исключаю и розыгрыша, поскольку как потом узнал из СМИ, Борис Абрамович запретил своим российским адвокатам участвовать в этом процессе и его интересы представлял защитник по назначению, то есть государственный защитник.

Но такой странный разговор состоялся и находившийся рядом со мной человек, услышал, что разговор был с мужчиной, которого я называл Борисом Абрамовичем. И тоже предположил, что разговаривал я с Березовским. Причем, когда недавно стали вспоминать об этом разговоре очевидец разговора вспомнил, что Борис Абрамович в беседе употребил еще и слово «фраер», но не смог объяснить, в каком контексте. К сожалению, эту деталь беседы, я позабыл.

Может, мое поведение назвал этим словом.

Думаю, что если звонивший был на самом деле Березовский, то, по всей видимости, неприязни по отношению ко мне у него тоже не было.

И еще. Общеизвестно, что Борис Абрамович был мастером по выстраиванию всякого рода логических цепочек и комбинаций для реализации намеченных планов. Может быть, он рассчитывал преодолеть возникшие неприятности с помощью моих бывших коллег?! Во всяком случае, тот звонок так и остался для меня загадкой.

Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

История с публикацией журнала Forbes (Форбс) В американском журнале «Форбс» 30 декабря 1996 года была опубликована статья под названием «Наиболее влиятельный человек в России».

Статья была посвящена Борису Березовскому, - предпринимателю и большому «начальнику» в России. Автор статьи - американский журналист Пол Хлебников.

Затрагивалась в ней и тема убийства Владислава Листьева. В частности, гадательно сообщалось, что «когда Листьев объявил о намерении прекратить коммерческую рекламу на канале ОРТ, предприниматель Сергей Лисовский запросил 100 миллионов долларов США в счет возмещения убытков. Листьев нашел одну европейскую кампанию, желающую приобрести права на размещение рекламы на ОРТ. Он же попросил Бориса Березовского выступить в качестве трансфертного агента и передать Лисовскому 100 миллионов долларов США. Березовский взял наличные и обманул Лисовского. В результате Листьев был убит».

18 февраля 1997 года в интервью собственному корреспонденту газеты «Комсомольская Правда» в Нью-Йорке Андрею Баранову редактор журнала «Форбс» Джеймс Майлс заявил, что одним из главных принципов журнала «Форбс» является абсолютная достоверность публикуемой информации.

Журнал проводит скрупулезную и многостороннюю проверку каждого факта, каждой цифры, прежде чем «выбросить» в печать. В этом отношении «Форбс», наверное, самый осторожный журнал в мире. Статья с подробностями о причинах убийства Листьева не является исключением, и редакция может подтвердить все изложенные в ней факты.

В связи с этой публикацией компетентным органам США было направлено обращение об оказании правовой помощи, которое предусматривало допрос лиц, собравших материал об убийстве Листьева, проведение выемки и направление нам материалов, послуживших основанием для публикации подробностей об этом убийстве.

Примерно в конце февраля – начале марта 1998 года на наше обращение мы получили ответ из ФБР США. Из этого ответа следовало, что автор публикации Павел Хлебников не хочет представлять в распоряжение компетентных властей какие-либо материалы, раскрыть свои источники, сославшись на возможную угрозу их личной безопасности.

Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

В то же время господин Хлебников согласился обсудить вопросы, которые возникли у следователей Генпрокуратуры России в связи с информацией, содержащейся в его статье, при условии, что в собеседовании примет участие специальный агент ФБР США.

После телефонного звонка, как понял, из Нью-Йорка, 12 марта 1998 года ко мне явился автор статьи Пол или Павел Хлебников. Прямо скажу, очень ждал этой встречи, наверное, больше чем сам Хлебников. Грешным делом, надеялся, что вот он принесет материалы, на основании которых написана статья, и для нашей следственно-оперативной группы открывается финишная прямая в расследовании. Но, как известно, легких путей в жизни следователей не бывает.

Как помню, никаких условий о чьем-либо еще присутствии при собеседовании он не выдвинул. Разговаривали мы долго. Я его не торопил.

Беседа проходила в корректной, доброжелательной атмосфере. Все ждал, когда он начнет выкладывать мне доказательства. Но это не происходило и тогда спросил Павла, есть ли у него фактические материалы под умозаключения, которые изложены в его статье. Павел мне сказал, что информация, которую он опубликовал, содержится в!!! - моем уголовном деле и он ее получил от неких участников расследования дела.

Заметил Павлу, что как руководитель следственно-оперативной группы, знаю содержание материалов следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий, но что-то не припоминаю что-либо из опубликованных им данных.

Затем Павла просто понесло в какие-то дебри. Он мне заявил, что убийство Листьева связано с политикой и как только будут установлены высокопоставленные виновные, то следственным органам, то есть нам, их не дадут привлечь к ответственности. Павлу сказал, что если он намекает на Бориса Березовского, то в случае обнаружения таких доказательств его вины не вижу никаких препятствий к тому, чтобы ставить вопрос об аресте того. Но только при наличии доказательств! От Генерального прокурора и его заместителя по следствию у меня имеется полная поддержка и, надеюсь, никто в этом никаких препятствий не будет чинить.

В конечном итоге у меня сложилось мнение, что у Хлебникова нет никаких материалов, которые бы помогли нашему расследованию. А, если он чем-то и располагает, то догадками и предположениями, своими или мнимых участников расследования убийства Листьева, которых он отказался назвать.

Об этом, в том числе, было доложено Генпрокурору Скуратову. При этом хочу Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

подчеркнуть, что прощались мы с ним по-хорошему, улыбаясь, без каких-либо намеков на внутреннее неприятие. Я поблагодарил Павла Хлебникова за встречу. Мне и в голову не приходило, что встреча ему крайне не понравилась.

Вот как сам журналист Хлебников описывает нашу встречу в своей книге под названием «Крестный отец Кремля – Борис Березовский, или История разграбления России». «Однажды вечером в начале 1999 года (Прим. автора – встреча реально состоялась в 1998, а не в 1999 году) я встретился с Петром Трибоем, следователем по особо важным делам Генеральной прокуратуры. Он вел следствие по делу об убийстве Листьева, которое тянулось уже четвертый год. В кабинете было мрачно и тихо, как в могиле. Трибой, с бледным лицом бюрократа, в сером костюме образца советской эпохи, признал, что следствие застопорилось. Ни одно из направлений расследования ни к чему не привело;

всё проверили, и всё безрезультатно. Создавалось впечатление, что Трибой смирился с поражением. Настораживало и другое: судя по всему, он не вполне понимал ключевые обстоятельства дела, особенно нюансы рекламного бизнеса на ОРТ, который, по мнению большинства, и был причиной убийства Листьева».

Глубоко сожалею, что Павла Хлебникова нет в живых, но эти его утверждения не соответствуют действительности. Ни с каким поражением в тот период не смирился и о том, что «следствие зашло в тупик» ему не говорил. А негативное описание моего кабинета и моей внешности – комментировать не буду.

Видно, что Павел Хлебников был склонен к достаточно вольной и эмоциональной интерпретации событий и фактов. На самом деле, посвятил он мне более злой и уничижительный фрагмент. Но, случайно знавшие меня издатели его книги заметили Павлу, что люди, которые знакомы со мной, просто не поверят в то, что он написал про меня. И тогда Павел оставил в своей книге только вышеуказанный отрывок.

Что же, каждый из нас имеет право на высказывание своего мнения.

Хотелось бы, чтобы все-таки мнение человека основывалось на действительных фактах, а не на заблуждениях и ошибках.

Должен отметить, что по обстоятельствам, изложенным в этой публикации журнала «Форбс» очередной раз был допрошен в качестве свидетеля и Борис Березовский. В своих показаниях он полностью отверг утверждения, содержащиеся в статье «Форбса». Заявил, что обратился в Лондонский суд с иском о защите чести и достоинства.

Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

Кстати, как впоследствии стало известно из СМИ, Березовскому удалось убедить суд, что в журнальной публикации он необоснованно обвинен в том, что стоял за убийством Владислава Листьева. По поводу других претензий было заключено мировое соглашение с ответчиком – журналом «Форбс» в 2003 году.

02 февраля 1999 года по просьбе главного редактора «Комсомольской Правды» Владимира Мамонтова я дал этой газете большое интервью, посвященное расследованию убийства Листьева. Редакция поместила публикацию под громким названием «Отставка Скуратова – крест на «деле»

Листьева»?

В принципе, с названием интервью редакция попала в цель, так как от преемника Скуратова никакой поддержки я уже не ощущал. К тому же Катышева перевели на другой участок работы, не связанный с надзором за следствием. «Надзирать за уборщицами», как шутили остряки. И что мне оставалось делать в тех условиях? Надувать щеки и делать вид, что ничего не произошло, не мог. Стал понимать, что «захожу в тупик» и, к сожалению, за мной туда потянется и следствие. Былой и так нужной поддержки уже не было.

В своих ответах я также дал свою критическую оценку и публикации Павла Хлебникова в журнале «Форбс». Не знаю, так ли это, но «злые языки»

говорили, что вроде бы Борис Абрамович использовал это мое интервью в Лондонском суде.

Задали мне и вопрос о том, как оцениваю прошение об отставке своего шефа Скуратова. Ответил так, цитирую: «Я и мои коллеги глубоко сожалеем об этой отставке. Мне известно, какое давление испытывал он со стороны определенных сил, пытавшихся воздействовать на следствие. У него хватало мужества и дипломатического такта отстаивать независимость прокуратуры.

Объективно отставка Скуратова выгодна тем могущественным фигурам, которые в последнее время оказались в поле пристального внимания правоохранительных органов и подозреваются в коррупции. Защищая интересы людей и государства, он сам оказался незащищенным. Я надеюсь, что Совет Федерации при обсуждении прошения Юрия Ильича об отставке не будет втянут в «политику» и у губернаторов хватит решительности и независимости, чтобы не идти на поводу у лиц, заинтересованных в его отставке».

Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

Роль Генерального прокурора Скуратова в расследовании Теперь хотел бы кратко сказать о роли Генерального прокурора Скуратова в этом расследовании. Как-то прочитал, что было несколько причин, по которым Скуратову «свернули шею» и освободили от занимаемой должности. И одна из причин – это расследование убийства Листьева. Может возникнуть вопрос, а причем тут Генеральный прокурор, он, что сам расследовал дело?

Расследовали подчиненные ему следователи, а не он. Но я оцениваю роль Генерального прокурора в этом расследовании, как чрезвычайно важную и максимально полезную. И вот почему.

Чем дальше мы продвигались с расследованием, тем больше Юрий Ильич вовлекался в его ход. Он знакомился лично с материалами следственных действий, с результатами оперативно-розыскных мероприятий. Обсуждал с нами и был в курсе практически всех наших намерений, что называется, «в режиме онлайн». Своими встречами и звонками руководителям правоохранительных ведомств он иногда дублировал наши письменные поручения о том или ином оперативном мероприятии и усиливал их значимость.

Надо сказать, что при докладах «схватывал он все на лету» и обладал феноменальной памятью. Однажды во время очередного доклада по делу сообщил ему и о незначительной ситуации (не архиважной для дела). Каково же было мое изумление, когда месяца через три он вспомнил об этом и спросил, чем завершилась «та проблема». Про себя подумал, он же Генеральный прокурор, как может помнить и такой незначительный момент?

Как-то после очередного доклада Юрий Ильич в присутствии других коллег пошутил: «Петр Георгиевич, если раскроешь убийство Листьева, я распоряжусь, чтобы тебе поставили бюст у фонтана во дворе прокуратуры на Большой Дмитровке и прикажу, чтобы изваяли и очки». Не знаю почему, но в ответ у меня вырвалось тоже в шутку: «Да, будет Юрий Ильич нам памятник, только, мне кажется, из грязи». К сожалению, моя шутка оказалась провидческой.

Запомнил еще такую особенность того времени. Как позиционировал себя Генеральный прокурор в тогдашней системе «сдержек и противовесов». Как-то возникли вопросы к Руководителю Администрации Президента РФ Юмашеву.

Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

Понятное дело, «большой человек» и, по моему мнению, нужно было действовать через Генпрокурора. Причем ситуация была такая, что ее можно было прояснить либо путем допроса Юмашева, либо путем направления запроса ему же. И с этой проблемой обратился к Генеральному прокурору РФ.

Выслушав меня, Юрий Ильич заметил, что это не его уровень разрешения и мне следует самому определиться как сочту целесообразным: или допрос или запрос. Остановился на втором варианте. Щекотать свои нервы лишний раз не было никакого желания.

Где-то в декабре 1998 года Юрий Ильич пригласил к себе, расспросил о ходе следствия, о проблемах и затем дал мне указание подготовить ему подробную справку с выкладкой доказательств на каждого из фигурантов дела. Такую справку подготовил и представил Генеральному прокурору.

Спустя несколько дней при очередной встрече Юрий Ильич сообщил, что он виделся с Татьяной Борисовной Дьяченко и Валентином Борисовичем Юмашевым. Цель этой встречи – предостеречь их от дальнейших контактов с фигурантами нашего дела. В случае возможного ареста последних – это невольно могло бросить тень на семью Президента. Как он сказал, Татьяна Борисовна рассеяно выслушала его и покивала головой, как бы в знак понимания.

Между тем, по продолжавшемуся поведению интересующих нас персон становилось ясно, что никакого понимания предостережения Юрия Ильича не нашли. Наоборот, как он говорил впоследствии, для него стало очевидно, что у наших «клиентов» есть мощная «крыша» и это следует хорошо учесть.

Но какой выбор был у меня - следователя при таких обстоятельствах?

Выбора никакого не было. Продолжил свою работу с этим безрадостным познанием. В моем положении после угроз убийством по телефону, ночного поджога двери по месту жительства, различного рода неприятности могли поджидать и дальше. Одной больше или меньше – это кардинально уже ничего не меняло. Понимал, что предстоит еще нести и нести этот крест.

В самом деле, не мог же я прийти с жалобой к Скуратову или Катышеву, сказав им, вы знаете, мне тяжело или я боюсь, дайте мне дело полегче.

Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

Не буду скрывать, мы примеряли с точки зрения достаточности доказательств для заключения под стражу еще нескольких фигурантов дела.

При этом «держали в уме» замечание Генпрокурора об их мощной «крыше».

Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

И тогда думал, и сегодня подтверждаю, что наличие «крыши» ставил на второе место по отрицательным издержкам, которые возникли бы в случае возможного ареста подозреваемых.

Хочу сказать, безотносительно к делу Листьева, что всегда достаточно «экономно» относился к применению арестов в качестве меры пресечения. Как правило, если можно было оставить подопечного под подпиской о невыезде, то избирал подписку. Во-первых, в такой ситуации человек мог рассчитывать на наказание, не связанное с лишением свободы. Как известно, тюрьма не самое хорошее место для воспитания людей. Во-вторых, аресты не только повышают градус ответственности следователя, но и создают ему лишние неудобства.

Например, ты уже никогда не сможешь вызвать подозреваемого, обвиняемого по телефону или повесткой. Надо самому тащиться в следственный изолятор, простоять очередь и подождать пока тебе его доставят. Конечно, в расследуемом деле эти правила были трудно применимы.

При этом на первом месте я все же ставил вопрос о достаточности доказательств, для того, чтобы выдвинуть соответствующее обвинение.

Дабы точнее представить положение, надо перенести время на 18 лет назад.

Профессионалы очень хорошо поймут, о чем я говорю, суды тогда были другие.

Они не обязательно могли согласиться со следствием.

Поверьте, очень хорошо знаю, о чем говорю, уже как московский адвокат с четырнадцатилетним стажем. А теперь, представьте, что произошло бы, если после ареста, суд не стал бы продлевать срок содержания под стражей наших клиентов. Скажу, что по дальнейшим перспективам дела был бы нанесен непоправимый удар. Это раз. Второе – фигуранты узнали к кому и какие претензии имеются.

Иной умник скажет, значит, у тебя не было доказательств, поэтому ты и боялся ставить вопрос об аресте. Нет, это не так. При таких «друзьях» у наших клиентов, их финансовых и неформальных возможностей нам нужны были не просто доказательства, а супердоказательства. И в тех условиях, такое еще не обязательно могло гарантировать успех.

Ну и последнее. Кто знал, что Скуратова скоро уберут? Как же радовались наши «друзья» и их окружение, когда узнали об отстранении Скуратова и переводе Катышева с надзора за управлением по расследованию особо важных дел! Не передать словами их эмоции.

Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

Конечно, увольнение Юрия Ильича из прокуратуры стало для дела, примерно тем же самым, что происходит с кораблем, оставшимся без руля и ветрил. Это выражение из поэмы Лермонтова "Демон" означает событие или явление, не имеющее ни ясного направления движения (развития), ни управления этим движением. То есть, мы основательно встали.

«Принципиальная позиция Скуратова, его каждодневная помощь позволяли нам преодолевать многочисленные препятствия, с которыми сталкивалось следствие, в том числе и угрозы физической расправы».

Теперь стал понимать, что ожидать какую-то помощь в ходе дальнейшего расследования от будущего главного начальника ведомства не стоит. И особенно убедился в этом, когда в газете «Московский комсомолец» от 16 сентября 1999 года прочитал публикацию опять же Александра Хинштейна под названием «Он будет лояльным» с подзаголовком «Так олигархи говорят о будущем Генеральном прокуроре». Из этой статьи также стало ясно, что позиции нашего «добродетеля» Бориса Абрамовича Березовского в Генеральной прокуратуре РФ значительно усилились.

К тому же в начале февраля 1999 года в развитии этой же отрицательной ситуации столкнулся с тем, что меня перестали знакомить с результатами оперативно-розыскных мероприятий, проводимых по моему поручению по уголовному делу, находящемуся в моем производстве?! Большего абсурда, наверное, не бывает. Оперативники мне сообщили, кто ввел этот запрет.

Помочь мне в той обстановке никто уже не осмелился.

Собственно, то, что не ошибался в мрачных перспективах расследования, подтвердилось при личном общении с новым начальником управления по расследованию особо важных дел Генпрокуратуры РФ Лысейко В.О.

В беседе Владимир Онуфриевич, хитро прищурившись, высказался в том смысле, как я понял, что дело Листьева потеряло свою актуальность.

Ниже расскажу о вопиющих фактах, с которыми столкнулось следствие.

Не ищу никаких оправданий, но не рассказать об этом тоже было бы несправедливо.

Выше я уже писал о «помощи» следствию со стороны Бориса Березовского – далеко не последнего человека в тогдашней политической иерархии страны.

Но имело место и откровенное предательство интересов этого дела. «Когда тебя предали – это все равно, что руки сломали. Простить можно, но вот обнять уже не получается» - писал Лев Толстой.

Причем, как было зафиксировано, со стороны первых лиц двух федеральных ведомств, заместителя председателя еще одного важного учреждения и еще кое-кого. Не понимаю, как можно дослужиться до таких высот, а по своим поступкам не отличаться от обычной торговки на рынке. Нет, пожалуй, я обидел торговку, она ведь торгует легально. Так что у нее все в порядке с мотивацией своей деятельности.

Наши же «герои» торговали нелегально, «из-под полы». Государство им делегировало большие полномочия, дало громадные кабинеты, служебные автомобили, помощников, секретарей, заместителей, как раз для того, чтобы они ревностно соблюдали его интересы. Но на самом деле эти господа занимались деятельностью прямо противоположной интересам государства.

Что они преследовали, когда предупреждали наших фигурантов о грозящей им опасности? Когда людям, обоснованно подозреваемым в совершении тяжкого преступления, сообщали, что те находятся в поле нашего внимания именно в связи с расследованием убийства Листьева? Об этом следствие информировали работники ФСБ с предоставлением соответствующих материалов. Эти сведения доводились до Генерального прокурора Скуратова.

Не помню, почему эта информация не получила должной оценки. То ли начался скандал с его отрешением от должности, то ли еще что-то произошло.

Совершенно очевидно, что такие «удары под дых» следствию наносились.

Вряд ли у кого возникнут сомнения в том, что эти высокопоставленные «деятели» из числа «сочувствующих» или «соучаствующих» не знали положения нашей Конституции РФ:

Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

О праве каждого на жизнь,

О том, что человек, его права и свободы являются высшей ценностью,

О том, что права потерпевших от преступлений охраняются законом.

Поэтому, излишне говорить о присутствии в их головах каких-либо остатков морали и нравственности. Ведь для них было совершенно очевидно, что попавшие в поле зрения следствия персоны подозреваются не в мелком хулиганстве, а в обусловленном корыстными целями жестоком и циничном заказном убийстве известнейшего человека. Это обстоятельство указывает и на то, что среди представителей тогдашнего высшего политического класса находились и весьма беспринципные индивидуумы.

К тому же у наших оппонентов появились хорошие «выходы» на должностных лиц самого высокого ранга тогдашнего МВД России. Нам было известно об их контактах. Там проводились заслушивания оперативной работы по делу. В то же время не хочу поставить под сомнение порядочность и честность тех сотрудников, которые непосредственно работали в оперативной группе.

Знали мы и о случаях, когда с помощью таких «связей» предпринимались попытки направить нас по ложному следу, подбрасывая то версии совершения убийства, то «преступников», его совершивших. Знаю, что режиссеры, стоявшие за этими сценариями, были крайне недовольны нашим неприятием их уловок. Но такая твердость следствия, - с другой стороны, убеждала наших оппонентов, что мы «не плутаем в райских кущах» и ответственность скоро может наступить. Казалось бы, легкий и короткий путь – человек признается в убийстве, рассказывает «басню» о том, как его совершил. Ты только правильно оформляй процессуально, кое-где подскажи ему, где он путается и все - дело раскрыто, празднуй победу. Но такие «пирровы победы»

нам не нужны были.

Французский философ и мыслитель Дени Дидро писал: «Искренность мать правды и вывеска честного человека». Расследуя это дело, мы действительно искренне искали правду и никаких иных целей не преследовали.

Считал, что продвигаемся в правильном направлении и, как ни странно, время являлось нашим союзником. По крупицам продолжали собирать доказательства. И, если бы не фиаско с Генеральным прокурором, как знать, может некоторые «товарищи» были бы уже «на свободе с чистой совестью» за совершение этого убийства.

Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

Следователи группы

Результаты любой работы зависят от компетентности и профессионализме его исполнителей. Не является исключением и проведение предварительного расследования. Опыт, принципиальность, порядочность и профессионализм – необходимые условия для проведения качественного расследования. Не могу сказать, что следователей группы специально подбирали для этого дела. Люди оказались включенными в состав по разным обстоятельствам. Кратко расскажу о некоторых из них.

В конце 1996 года направил в город Саратов отдельное поручение о выполнении ряда следственных действий. Выполнил его следователь по особо важным делам прокуратуры области, юрист первого класса (капитан) Загороднев Дмитрий Николаевич. Причем настолько безукоризненно, полно и грамотно, что решил, если получится, взять этого следователя в следственную группу. Надо было выяснить его пожелание, потому что у человека могут быть проблемы с командировками.

В разговоре Дмитрий сказал, что ему было бы интересно поработать в такой бригаде, но нужно решить этот вопрос с прокурором области Николаем Ивановичем Макаровым. Позвонил прокурору области. Он, кстати, впоследствии стал Заместителем Генерального прокурора по Центральному федеральному округу. Но Николай Иванович «ни в какую» не хотел отпустить Загороднева Д.Н. в Москву. Сказал, что тот занят и предложил мне другие кандидатуры.

Я также узнал, что незадолго до этого Загороднев Д.Н. окончил расследование по одному из сложнейших уголовных дел о массовом бандитском убийстве с 8 – 9 обвиняемыми. К тому же в тот период Саратовская область была одна из немногочисленных областей, где уже функционировал суд с участием присяжных заседателей. Это обстоятельство тоже требовало особого профессионализма следователей, чьи дела рассматривались таким судом.

Все это подкрепляло мое мнение о том, что Загороднев Д.Н. - толковый следователь и я обязательно должен его «заполучить». Поскольку Макаров Н.И.

не хотел идти навстречу, пришлось обратиться к Генпрокурору РФ Скуратову Ю.И. И только после указания Генпрокурора, Загороднев Д.Н. в марте 1997 года был включен в следственную группу. Как и ожидал, оказался он знающим, скромным и порядочным человеком. Например, много времени спустя, узнал, Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

что он - внук Героя Советского Союза Василия Ивановича Загороднева, капитана, командира противотанковой роты, погибшего в бою в 1944 году на территории Польши.

Что-то было в Дмитрии от деда. Работал добросовестно и очень качественно. Несмотря на свою молодость, на него можно было положиться в любом вопросе. Тем самым у меня «появилось надежное плечо» в группе.

Работали вместе до моего ухода в отставку. В дальнейшем профессионализм и трудолюбие Загороднева Д.Н. были замечены. На прокурорско-следственном поприще он занимал ряд должностей, вплоть до руководителя следственного управления СКР по Центральному федеральному округу.

Не знаю почему, но, к сожалению, в 2015 году в возрасте 47 лет ушел в отставку в звании генерал-лейтенанта юстиции. Жаль, что так рано и с таким приличным опытом. Сейчас он трудится в одной известной государственной компании.

Также квалифицировано и усердно работал в бригаде следователь Эльсултанов Шаран Магомед-Алиевич. Он был включен в группу по предложению начальника следственного управления Казакова В.И.

Как понял, они вместе расследовали одно преступление на Северном Кавказе. Шаран скромно умолчал, но к нам влился, не только как опытный специалист, но и, имея ученую степень кандидата юридических наук. Находил полезным посоветоваться и с ним во время совместной работы. В дальнейшем Шаран изредка мелькал в прессе в связи с расследованием различных резонансных уголовных дел. Он стал старшим следователем по особо важным делам при Председателе Следственного комитета России, а в настоящее время генерал-майор юстиции Эльсултанов Ш. М-А. возглавляет одно из управлений Главного следственного управления СКР (Следственного комитета России).

Из Москвы была прикомандирована Антипенко Елена Викторовна.

Работала качественно и без замечаний. Ответственна и инициативна. Насколько знаю, в настоящее время Елена Викторовна – старший советник юстиции (полковник) заместитель начальника управления Генпрокуратуры по надзору за следствием в Следственном комитете России.

Также из прокуратуры одного из районов Москвы был направлен следователь Лахтин Валерий Алексеевич. С возложенными на него поручениями справлялся. Ныне он старший советник юстиции (полковник) и старший прокурор одного из управлений Генеральной прокуратуры России.

Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

Орловская областная прокуратура прикомандировала в группу Щеглова Юрия Петровича – районного следователя. Юрий Петрович был зрелым человеком с соответствующим опытом. Сказал бы, что в деле, прежде всего он отличался скрупулезностью, что является хорошей чертой для следователя. В настоящее время старший советник юстиции Щеглов Ю.П. – прокурор города Апатиты Мурманской области.

Прошли через группу и другие хорошие следователи. Я прошу у них прощения, если они обидятся, что я их не упомянул.

–  –  –

Особое место в расследовании этого уголовного дела занимали вопросы международного сотрудничества в связи с нашими запросами о правовой помощи. Как помню, с такого рода запросами мы обращались к компетентным органам США, Англии, Германии, Франции, Швейцарии, Австрии, Израиля, Кипра, Болгарии, Латвии, Украины и еще некоторых стран.

В Швейцарии мне пришлось контактировать непосредственно с судебным следователем кантона Женева Жоржем Зекшеном. Он вел следствие по делу гражданина России Михайлова С.А.

Я выезжал в Женеву, где вместе с господином Зекшеном проводили следственные действия. Из аэропорта Женевы, где меня и переводчика Наталью Козиенко встретил судебный следователь, повезли в ресторан позавтракать.

Выпили, как у них принято, еще по бокалу вина, а затем приехали во Дворец правосудия Женевы.

Там передал господину Зекшену ответ Генеральной прокуратуры России за подписью Катышева с приложенными материалами следственных действий, проведенных по его просьбе в России. Ознакомившись с врученными документами, Зекшен, как я заметил, несколько расстроился. Но ему честно сказал, что если бы у прокуратуры России были бы материалы о конкретных преступлениях Михайлова, то мы возбудили бы уголовное дело и привлекли его к ответственности, невзирая на интерес к нему швейцарской стороны.

Обсудив с господином Зекшеном план наших действий на следующий день, пошли в гостиницу. При этом помню, что он приятно удивился, когда ему ответил по-французски - «Je parle un peu franais». (Я немного говорю пофранцузски). Спросил, где я учился. Ответил без ложной скромности - в МГУ.

Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

На следующий день, 22 октября 1997 года в кабинет к Зекшену доставили господина Михайлова. В офисе судебного следователя находились российский переводчик Наталья Козиенко, швейцарский переводчик мадам Коринн Биллод, приведенная к присяге и адвокаты Ральф Освальд Изенеггер, Алек Реймон.

Потом я видел такое и в Израиле, но меня удивило, что Михайлова привели в кабинет в кандалах, заковывающих и руки, и ноги. Когда их сняли, месье Зекшен представил меня господину Михайлову, и я протянул тому руку и поздоровался. Поскольку он допрашивался как свидетель по нашему уголовному делу, то не видел в этом никаких поведенческих противоречий, со своей стороны. Скорее это указывало и на то, что у меня нет никаких предубеждений в отношении Михайлова и мое участие в допросе означает его

– свидетеля обязанность честно ответить на вопросы российского следствия.

В начале он заявил, что поскольку швейцарские следственные органы его незаконно арестовали и держат в тюрьме, то он более полугода не отвечает на их вопросы и не сотрудничает со следствием. На мой вопрос, переданный через господина Зекшена, который проводил допрос с моим участием, Михайлов ответил, что на вопросы российского следователя, то есть на мои, он готов ответить. Причем только в том случае, если после того как прозвучит вопрос от Зекшена, каждый раз подтвержу, что это и мой вопрос. То есть у господина Михайлова проснулись патриотические чувства – отвечал он только на вопросы следователя – соотечественника.

Когда закончились вопросы, с разрешения господина Зекшена я задал Михайлову еще один вопрос, который не мог не возникнуть у меня. Вопрос получился длинным, но его должен был понять не только Михайлов, но и Зекшен.

В связи с тем, что являлся представителем Генеральной прокуратуры России – органа не только обвинения, но и охраны прав и свобод человека, спросил у Михайлова, имеются ли какие-либо претензии, жалобы на режим его содержания под стражей, на то как с ним обращаются и на то, как ведется его уголовное преследование в Швейцарской Конфедерации?

В начале, видимо, от неожиданности вопроса Михайлов разволновался.

Надо сказать, что во время допроса последний держался с достоинством. Он, поблагодарив за вопрос, заявил, что давно ждал, чтобы его кто-либо спросил об этом и, особенно из России. По поводу режима содержания и обращения в тюрьме, у него нет жалоб. Он жалуется на то, что швейцарские следственные Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

органы, незаконно его арестовали и содержат под стражей. Тем самым нарушают одно из его основополагающих прав – быть свободным человеком.

Просил передать эту жалобу Генеральному прокурору России господину Скуратову. Затем присутствующий секретарь, распечатала показания Михайлова. Он их прочитал и скрепил своей подписью каждую страницу протокола допроса. После этого я еще раз протянул руку господину Михайлову и произнес, чтобы понял и Зекшен: «Au revoir - до свидания (фр.)».

После завершения допроса, один из адвокатов Михайлова изъявил желание встретиться со мной отдельно в Женеве. Я переадресовал эту просьбу господину Зекшену, но как понял, он отнесся отрицательно к этой инициативе.

Поэтому сказал адвокату, что, если у них имеются какие-то дополнительные вопросы, связанные с сегодняшним допросом, то они могут официально обратиться в Генеральную прокуратуру России и мы рассмотрим их обращение.

Когда Михайлова увели из офиса, ушли его адвокаты, Зекшен спросил, как я передвигаюсь по Москве, не боюсь ли я преступников?

Ответил, что передвигаюсь и на общественном транспорте и на специальном, в зависимости от ситуации, что же касается боязни, то об этом даже не задумывался. И не потому, что я какой-то рыцарь без страха и упрека.

Просто у меня есть правило - поступать всегда по закону и по совести, поэтому не вижу никаких проблем. И потом, почему я должен бояться, а не они? Он, указав на свои бронированные окна, сказал, что думает по-другому. Я лишь заметил, что каждый волен действовать, сообразуясь с тем, что он знает и что он расследует. Еще сказал Зекшену, что я не хочу идеализировать состояние преступности в моей стране, но в то же время то, что пишут в прессе, тоже далеко не все соответствует действительности. И, наверное, он понимает, что журналистам нужны сенсации, поэтому они, порой не задумываясь, «сгущают краски». Но мы-то на эти вещи должны смотреть реально.

Не могу сказать, как просочилась информация, но о моем пребывании в Женеве написала одна местная англоязычная газета. Сообщила, что в Женеву приехал следователь из России, расследующий дело об убийстве известного тележурналиста Владислава Листьева. Он проводит следственные действия с местными компетентными органами. После этого меня нашел по телефону сотрудник нашего посольства в Швейцарии, выразивший удивление тем, что только из прессы узнал о моем пребывании в Женеве. Я поблагодарил его за беспокойство и сказал, что все намеченные вопросы уже решил и завтра вылетаю в Москву.

Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

Допросу Сергея Михайлова посвятил свою статью 28 октября 1997 года под названием «Михася допросили по делу Листьева» собственный корреспондент «Комсомольской Правды» в Женеве Леонид Тимофеев. В том числе указывалось, что «…На днях Михайлова навестил следователь из Москвы Петр Трибой. В присутствии местного коллеги и двух адвокатов он допросил подследственного в качестве свидетеля по делу Владислава Листьева.

Как удалось выяснить, на все каверзные вопросы следователя Михась отвечал, что никакого отношения к этому преступлению не имеет, поскольку к моменту его совершения он уже выехал из страны».

А вот как Олег Якубов - автор книги «Михайлов или Михась?» М.: Вече 2013 со слов Сергея Михайлова рассказал об этом женевском допросе: «…В октябре 1997-го Зекшен вызвал меня на допрос и представил мне следователя Генеральной прокуратуры России Петра Трибоя. После прохождения всех необходимых формальностей вопросы мне начал задавать швейцарский следователь. Я был удивлен и не счел нужным скрывать удивления: «Петр Георгиевич, что происходит, почему вы сами не задаете своих вопросов? Дело в том, что я, пользуюсь своим правом молчания, не отвечаю на вопросы следователя Зекшена, о чем мной сделано официальное заявление». Трибой ответил, что такова процедура ведения допросов в Женеве. Он добавил, что все вопросы, которые задает следователь Зекшен, подготовлены им, Трибоем и убедительно попросил меня не отказываться от ответов. Я заметил, что буду считать, что вопросы задает мне российский следователь, и согласился отвечать. В ходе допроса я еще несколько раз обращался к господину Трибою и видел, как злило это Зекшена. Но на все вопросы я все же ответил: мне скрывать было нечего…»

В дальнейшем, насколько известно из СМИ, жюри присяжных швейцарского суда признал Михайлова полностью невиновным. Более того, суд принял решение о компенсации Михайлову в полмиллиона долларов.

Плодотворное сотрудничество сложилось с представителем полиции Государства Израиль в Москве, бригадным генералом полиции Ароном Талем.

Господин Таль хорошо говорил по-русски и это обстоятельство во многом облегчило нашу работу. Будучи по происхождению из Польши, отец генерала Таля, дослужился до звания капитана Красной Армии в Великой Отечественной войне. Как понял из дальнейшего общения, к нашей стране у господина Таля было доброжелательное отношение.

Пришлось побывать и в Израиле. Вместе со следователями из управления по борьбе с международной преступностью в городе Петах-Тиква Реувеном Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

Роскисом и Хаймом Каспи допросили нескольких граждан Государства Израиль. Провел в этой стране два обыска. Причем, как мне объяснили израильтяне, это был первый случай в их стране, когда следователь иностранного государства получил судебное решение на их производство. Дело в том, что консультанты Министерства юстиции Государства Израиль без особого восторга отнеслись к нашей просьбе об обысках. С этим заключением Министерства юстиции вместе с Реувеном Роскисом и Хаймом Каспи приехали в суд Тель-Авива. Причем генерал Таль сказал, что в их стране все решает суд и, если мне и содокладчикам Роскису и Каспи удастся доказать необходимость такого разрешения, то мы его можем получить.

Надо отметить еще такую особенность обстановки в городском суде ТельАвива. Когда вышли из машины и направились к центральному входу в суд, то нас окружила масса фоторепортеров, которые непрерывно фотографировали нас всю дорогу вплоть до того, как зашли в зал судебного заседания.

Когда спросил, с чем связан этот ажиотаж, то мои коллеги ответили, что, скорее всего, репортеры даже не знают кто мы такие. Просто они нас фотографируют и, если потом всплывет какая-то сенсация, связанная с нашим пребыванием в суде, то они любому информагентству тут же продадут наши фотографии.

Рассматривала обращение единолично судья. Как мне показалось, вдумчивая молодая женщина, возрастом не более 40 лет. В судебном заседании она подняла меня и спросила для чего нужны обыски. С помощью переводчика кратко рассказал ей, что расследую и для чего необходимы обыски.

Следователи Роскис и Каспи сказали, что они вникали в представленные мною материалы и считают, что обыски нужно проводить, а, следовательно, судебное решение необходимо. Судья удалилась в совещательную комнату. Вернувшись, минут через 10 – 15 она огласила свое решение – удовлетворить ходатайство российского следователя - разрешить проведение обысков в двух офисах! И это несмотря на противоположное мнение минюста страны. Из Израиля получил все запрошенные документы, в том числе и копии материалов целого уголовного дела, расследованного израильскими следователями. По понятным причинам подробности не могу привести.

Время моего пребывания в командировке в Израиле (сентябрь 1996 года) совпало с праздником Еврейского Нового года, и я был приглашен на торжественное собрание принявшего меня управления.

Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

Некоторым сотрудникам вручали награды, грамоты, очередные специальные звания. Затем неожиданно предоставили слово мне. В начале немного растерялся, но потом взял себя в руки и вышел перед аудиторией. В зале было человек триста сотрудников. Поздравил их с праздником. Рассказал немного о нашей организации. Сказал, что прокуратура у нас надзирает за соблюдением Конституции, исполнением законов, координирует деятельность всех правоохранительных ведомств по борьбе с преступностью. В то же время следственный аппарат прокуратуры расследует самые серьезные преступления в стране. Отметил положительное значение сотрудничества наших двух стран в уголовно-правовой сфере. Поблагодарил коллег за взаимодействие и сказал, что в случае их обращений мы ответим им взаимностью. Люди тепло аплодировали после моего краткого выступления.

Знаю, что после меня в служебную командировку в Израиль ездил мой коллега - старший следователь по особо важным делам Тамаев Руслан Сугаипович. Он тоже остался доволен результатами совместной работы.

Приезжали и израильтяне к нам и, насколько знаю, они тоже были удовлетворены проделанным.

Продуктивно развивалось сотрудничество в рамках расследования уголовного дела с атташе по юридическим вопросам Посольства Соединенных Штатов Америки в Российской Федерации - сотрудником Федерального бюро расследований (ФБР) Дэнисом Косгровом.

По нашим запросам о правовой помощи через господина Косгрова получил из США все интересующие нас документы. Отвечал Дэнис и на другие запросы по уголовным делам, которые направляли в США наши следователи.

Дэнис бывал и у нас на работе. Принимал его наш непосредственный руководитель. Не обошлось и без «рюмки» чая. Во время «чаепития» один из моих коллег подарил Дэнису свой белый генеральский китель. Как же мы смеялись, когда при очередном посещении нас Дэнисом, коллега сказал, что сегодня на собрании ему нужно надеть белый китель, а он его подарил.

В ответ на что Дэнис пошутил: «Владимир, 20 долларов и я тебе дам китель на два часа для участия в совещании».

«Вот она американская черта предприимчивости», - заметил, улыбаясь, один из коллег. Дэнис, безусловно, был профессионалом обязательным и приятным в общении человеком.

Петр Георгиевич Трибой | «Убийство Листьева. Расследование, ставшее неактуальным»

Помню, по-моему, на праздновании Дня независимости США – 4 июля наряду с другими сотрудниками правоохранительных ведомств: прокуратуры, ФСБ, МВД были приглашены и мы - из следственного управления.

В резиденции посла США в России - Спасо Хаус, Дэнис радушно встретил нас, представил послу США господину Джеймсу Коллинсу и своему главному начальнику - находившемуся тогда с визитом в Москве Директору ФБР США Луису Фри. Мы обменялись рукопожатиями и какими-то приличествующими по случаю праздника фразами, а затем отошли в сторонку.

А вот с господами французами взаимодействие не особо сложилось. Они очень долго не отвечали на наш запрос о правовой помощи. Причем первое обращение они попросту потеряли. В связи с такой нерадивостью, по указанию Скуратова Юрия Ильича пришлось встретиться с атташе по юридическим вопросам Посольства Франции в России. Фамилию его не помню. Сказал, что поскольку столь неаккуратно исполняется наш запрос о правовой помощи по такому важнейшему для нас уголовному делу, то Генеральный прокурор России уполномочил меня сообщить, что такое же отношение может быть проявлено и к запросам французской стороны в Россию. Тем более, что их запросы о производстве процессуальных действий в Россию проходят именно через Генеральную прокуратуру. Как мне сказали, в тот период в России находилось два или три запроса о правовой помощи, в том числе, помню – по групповому убийству, совершенному несовершеннолетним во Франции. Французский представитель предложил направить новый запрос, который спустя некоторое время, был исполнен.

"СтавТМ-групп" ОГРН: 1122651030226 ИНН: 2634807278 Stavropol 355003, Ставропольский край, г. Ставрополь, Тeаm of Мanagersgroup ул. Р. Люксембург, 61 тел.: 8 8652 23-18-95,89187405444 e-m...» функциональная структура популяций В.Н.Беклемишев Второе издание. Первая публикация в 1960* Когда говорят...» работы комиссии по контролю за экспортом наукоемких товаров, технологий, других резул...»

«Принятие эффективных управленческих решений с применением современных технологий имитационного моделирования Эту презентацию следует просматривать в полноэкранном режиме (Ctrl-L в Adobe Reader) Имитационное моделирование в логистике. Системная динамика и управленческий консалтинг Лычкина Наталья Николаевна, Председатель Русского отделен...»

«А. Д. Кошелев ЕЩЕ РАЗ О СТРУКТУРЕ ЛЕКСИЧЕСКОГО ЗНАЧЕНИЯ* 0. В семантических исследованиях последних лет стало почти традицией брать в качестве отправного пункта анализа лексемы формулировку ее значения из толкового словаря. Далее, в процессе анализа исследователь показывает неточность этой формулировки (охватывающей, как правило, лишь т...»

«АО Центральный депозитарий ценных бумаг Одобрен решением Комитета Совета директоров АО Центральный депозитарий ценных бумаг по стратегии (протокол заседания от 04 февраля 2010 года № 4) ОТЧЕТ о соответствии рекомендациям международных организаций для расчетно-клиринговых систем г. Алматы, 2009 Отчет о соотве...»

«УТВЕРЖДЕН распоряжением Федерального агентства по управлению государственным имуществом, осуществляющего полномочия годового Общего собрания акционеров ОАО "СО ЕЭС", от 30.06.2016 № 523-р Предварительно утвержден Советом директоро...»

«Анархизм и религия Макс Неттлау Единственная связь между религией и анархизмом состоит, по моему мнению, в том, что они занимают места на противоположных полюсах человеческой эволюции. Религия, в ее ранни...»

«7. Средняя зарплата в России (по регионам) и других странах мира в 2015 году. [Электронный ресурс]: URL: http://bs-life.ru/rabota/zarplata/srednyaya2015.html (дата обращения: 30.09.2015).8. Уровень зарплат в США [Электронный ресурс]: Все самое интересное о США. Режим доступа: http://thisisusa.ru/salary_...»

« decisions how the amount of milk could be increased to satisfy needs of population in dairy products. УДК 636.178.2 ДРЕССИРОВКА КАК ФАКТОР...»

«ТО к выходу на пенсию. Предполагается, что подготовка к выходу на пенсию состоит из 3-х частей: Снижение ритма деятельности: желательно начинать освобождаться ЗИ 1) от ряда трудовых обязанностей или сужать сферу ответственности, дабы избежать внезапного резк...» 2017 www.сайт - «Бесплатная электронная библиотека - различные документы»

Материалы этого сайта размещены для ознакомления, все права принадлежат их авторам.
Если Вы не согласны с тем, что Ваш материал размещён на этом сайте, пожалуйста, напишите нам , мы в течении 1-2 рабочих дней удалим его.

1 марта 1995 года поздно вечером Влад Листьев был застрелен наемными киллерами в подъезде собственного дома на Новокузнецкой улице в Москве.

Несмотря на то, что убийство имело явно заказной характер, а большая половина фигурантов, причастных к заказу установлена в течение полутора-двух лет с момента совершения убийства, обвинительного приговора так и не было вынесено, а виновник трагедии не осужден по сей день.

В ходе проведения розыскных мероприятий и многолетнего расследования сменилось несколько следователей, а Генпрокурор РФ Ю. Скуратов, обладающий максимальным количеством информации по данному делу, был отправлен в отставку.

Через 15 лет после совершения убийства дело Листьева было приостановлено и отправлено в архив по истечению срока давности, однако расследование было возобновлено в прошлом году по поручению Президента РФ.

Убийцы и заказчики Влада были установлены еще в 1990-е

На момент совершения убийства все эфирное время 1 канала делили меду собой поровну три компании: «ИнтерВид», которую возглавлял В. Листьев, «Премьер-СВ» Лисовского и фирма «БСГ» Глеба Бокия.

В какой-то момент Листьеву надоело нищенское существование самой популярной и могущественной медийной площадки страны, и он обратился в прямом эфире 1 канала с вопросом к Борису Ельцину, на тему, когда финансирование телеканала будет происходить должным образом, и когда продюсеры смогут заниматься творчеством, а не поиском денег на создание передач и выплату зарплаты сотрудникам.

Березовский был причастен к убийству, но…

Примерно в этот период в антологии заказного убийства Листьева всплывает имя Бориса Березовского, который, пользуясь близостью к первому лицу государства, сумел убедить Президента Ельцина в том, что 1 канал необходимо приватизировать, сделав его наполовину государственным, наполовину частным предприятием. Это поможет привлечь частные инвестиции для развития телеканала, но в то же время сохранить его как орудие гос пропаганды.

Ельцину данная идея показалась правильной и вот, в конце января 1995 года, Влад Листьев стал не просто любимым ведущим всей страны и продюсером всех постперестроечных программ на 1 канале, но и генеральным директором. Что немаловажно, по протекции г-на Березовского.

Данное решение Листьева не просто серьезно вредило, а фактически разрушало сверхприбыльный, миллионный бизнес Лисовского, который, по сведениям многочисленных источников, на тот момент находился в глубокой закредитованности.

Более того, в 90-е года активно процветал рэкет, и фирма Лисовского должна была платить ежемесячные немалые «барыши» солнцевской ОПГ, отсутствие которых ставило под угрозу уже жизнь самого Лисовского.

Версия того, что прямым заказчиком убийства Влада Листьева выступал олигарх Березовский была у Скуратова/Трибоя изначально ключевой, но многочисленную проверку на правду не прошла. Следователи пришли к выводу, что Березовский на самом деле был причастен к данному преступлению, но косвенно.

По свидетельствам супруги Влада, Альбины Назимовой, они обращались за помощью к Березовскому с просьбой защитить Влада буквально за сутки до убийства. Влад получал угрозы и предчувствовал беду, возможно даже имел инсайдерскую информацию на размещение на него «заказа» и просил Березовского решить вопрос, - остановить «заказ».

Однако олигарх в тот момент решил оставить все как есть и не вмешиваться, потому что хоть Листьев и был изначально его протеже, на посту гендиректора 1 канала, однако, стать управляемой куклой в руках Березовского, к сожалению для себя, не смог. А потому Борис Абрамович моментально потерял к нему интерес и не счел необходимым выступать защитником. Скорее всего, потому, что знал кто именно стоит над Лисовским.

Версия Эрнста

Версию о прямой причастности Сергея Лисовского к размещению «заказа» на Влада Листьева проговаривал и К. Эрнст в скандальном интервью журналисту Е. Левковичу. Аудио версия интервью имеется в свободном доступе в сети интернет.
Печатная версия была опубликовано в 2013 году на сайте журнала «Сноб» в личном блоге журналиста.

В ходе интервью для одного из западных журналов в диалоге журналиста и К. Эрнста возникает фраза: «Я знаю, кто заказал убийство Влада Листьева». После этого Эрнст просит Левковича выключить диктофон и оффрэкордс произносит фразу, суть которой заключается в том, что он уверен, что Листьева заказал именно Сергей Лисовский, но спустя столько лет это очень сложно доказать.

Данное откровение появилось в доступе не сразу, а спустя 5 лет после встречи. Журналист Левкович прокомментировал это тем, что понятие оффрэкордс имеет для него важное этическое значение (в мировой журналисткой практике принято сохранять информационную тайну интервьюируемого в том случае, если беседа проходила без диктофона по его просьбе) однако тяжесть полученной информации все-таки заставила его придать факты огласке.

Сам Эрнст хоть официально и произнес обтекаемую фразу

« Именно этого я Левковичу не говорил…», однако и по сей день открыто заявляет в эфире 1 канала, что он знал и знает заказчика убийства Листьева, но по определенным причинам не может назвать его имени.

После скандала с откровением Эрнста в сети появилась информационная утка о якобы попытке суицида Эрнста после того, как он оболгал сенатора Лисовского. Ни один официальный источник утку не подхватил, ни Эрнст, ни Лисовский не дали по данному факту ни одного информативного комментария.

Надо было запутать следствие

На протяжении всего расследования, сотрудники СК и прокуратуры сталкивались с тем, что следствие то и дело пытались осознанно пустить по ложному следу и всячески препятствовали получению информации.

Начиная с оставленных на месте преступления гильз и папки с опросом свидетелей, которую возвращали в милицию друзья и защитники семьи Листьева, и заканчивая появлением 33 человек, которые в разное время сознавались в убийстве Влада. Признания давали, как правило, выходцы из бригадных ОПГ, а проработка каждой такой версии затягивало следствие минимум на полгода.

По приказу свыше много времени было потрачено на тщательную отработку версии заказа на убийство женой Листьева, Альбиной, с целью получения наследства.

Ну и, конечно же, пресловутый масонский след. Не секрет, что Влад Листьев освещал и придавал огласке многие насущные и политические вопросы в рамках программ «Взгляд» и « Тема», а значит следствию нужно было обязательно проверить, а не являются ли евреи или сионисты заказчиками этого беспрецедентного в медийной среде убийства.

Кто за всем этим стоит?

Как только команда Скуратова/Трибоя вплотную подошла к версии о вероятной причастности Сергея Лисовского, накопила достаточно свидетельских показаний и доказательств, смогла определить и выяснить местонахождение прямых исполнителей, отследить криминальный след, тянущийся дальше за Лисовским, поступила команда свыше – версию отклонить, разработку прекратить.

Следователь, а вслед за ним и прокурор были отстранены от ведения дела, а прямые исполнители убийства, братья Агейкины, погибли один за другим, как часто говорят, при странных обстоятельствах.

Запрещенная версия

После отстранения от дела Влада Листьева и выхода в отставку, бывший Ген прокурор РФ Юрий Скуратов написал книгу, в которой изложил версию, по которой удалось продвинуться максимально близко к разгадке, но которая была официально запрещена на финальной стадии перед раскрытием дела.

Логика наиболее вероятной версии по мнению Скуратова/Трибоя была такой:

Влад Листьев, благодаря природному таланту и высокому профессионализму становится самым любимым и значимым журналистом России в 90х годах. Он король прямого эфира, его слову доверяют все без исключения, его программы могут начинать и прекращать забастовки и на сто процентов управлять общественным мнением. Из скучного советского телевидения главный канал превращается в прототип нынешнего ОРТ. После перестройки журналистика начинает цвести, а финансовое состояние телевизионных СМИ наоборот загнивать.

Листьев выносит проблему финансовой необеспеченности телеканала на обсуждение с президентом Ельциным и делает это в прямом эфире.

Владельцами эфирного времени на 1 канале становятся сначала 3, а потом 2 компании – «ИнтерВид» и «Премьер-СВ». И если в первом случае деньги поступают прямиком в руки продюсера телепередач на 1 канале Листьева, то во втором в руки непосредственно Сергея Лисовского.

Благодаря Листьеву, телевизор в середине 90х смотрела вся страна. Значимость и главное денежность телевизионного эфира к 1995 году тоже смогли оценить все: и государство, и криминалитет, и спецслужбы, и первые олигархи.

За эфирное время начинается настоящая бойня, в которой крохи достаются самому каналу, а основная часть денег идет дальше через фирму Лисовского.

Самым хитрым в этой войне оказывается не кто иной, как Березовский. Он уговаривает Ельцина подписать указ о приватизации 1 канала по схеме: половина государству, половина «ЛогоВазу» (компании Березовского), он же предлагает назначить директором ОРТ талантливого и авторитетного медиа-менеджера, Владислава Листьева.

В этот период неугодных журналистов и общественных деятелей ликвидируют одного за другим, заказные убийства носят массовый характер, а потому Влад Листьев начинает опасаться за свою жизнь. Он говорит друзьям и родным, что дела его по части решения вопроса безопасности очень скверны, и буквально за сутки до своего убийства Влад с супругой приезжают в офис «ЛогоВаза» на беседу с Березовским, в ходе которой просит помощи и защиты своей жизни и семьи.

Березовский, возможно обещает помочь, но осознавая какого уровня « наезд» организован на Листьева решает не вмешиваться, потому как уже априори имеет 50% акций ОРТ, а стало быть и Листьев ему по факту более не нужен. Своим невмешательством он делает гибель Влада неизбежной.

Всенародная любовь и популярность не смогли защитить Влада от двух пуль, выпущенных на лестничной площадке подъезда киллером Агейкиным (бывшим десантником и членом питерской ОПГ). Первая пуля пронзила плечо, вторая височную долю гендиректора 1 канала.

Смерть всенародного избранника потрясает общественность и наводит ужас на журналистскую тусовку Москвы. Со смертью Листьева циничное заказное убийство ради денег и власти заходит в дом каждого, живущего в России. Становится совсем очевидна копеечная стоимость человеческой жизни. Шок и ненависть, столичные улицы тонут в толпах людей и цветов.

Президент Ельцин в прямом эфире извиняется за то, что не уберег легенду и берет расследование под личный контроль.

Наиболее вероятным заказчиком преступления является Сергей Лисовский. Исполнителями – члены питерской преступной ОПГ, братья Агейкины.

Наиболее вероятно, что Лисовский не единолично принимал решение о ликвидации Листьева, над ним стояли авторитеты Питерской ОПГ, а над авторитетами еще кто-то.

Несмотря на наличие в материалах дела достаточного количества улик и свидетельских показаний, Сергея Лисовского не позволяют привлечь к ответственности приказом свыше. Через короткое время прямые подозреваемые в исполнении заказа, братья Агейкины, уходят в мир иной.

А следователь Трибой и Генпрокурор Скуратов отстраняются от дела.

Личный контроль Президента Ельцина над делом продлился до момента его ухода со своего поста, ни один подозреваемый из версии Скуратова/Трибоя так и не был привлечен к ответственности.

По истечении срока давности, через 15 лет, 200 томов уголовного дела о смерти Влада Листьева списали в архив, однако по причине не утихающих требований неравнодушной общественности Президент РФ, В. Путин, отдал приказ о возобновлении дела о раскрытии убийства В. Листьева.

Надежда умирает последней

И Ю. Скуратов и П. Трибой сегодня без оглядки и прямо говорят о том, что дело Влада Листьева могло быть раскрыто и в 90е, и может быть раскрыто сейчас. В силу закона о презумпции невиновности никто из них не обвиняет фигурантов дела напрямую, но недвусмысленно намекают н а то, что заказчики Влада Листьева и по сей день публичны, а стало быть, даже по прошествии 21 года со дня его смерти, никто не имеет возможности довести дело до раскрытия.

И все же масштаб личности убитого, а так же наличие острого, не утихающего десятилетиями интереса общественности и журналистского сообщества к данному делу оставляет хоть и призрачную, но все-таки надежду на справедливое возмездие.

Материал подготовлен на основе открытых источников.

Елена Петрова

«Авторитет» из Санкт-Петербурга Юрий Колчин, отбывающий крупный срок за участие в убийстве депутата Госдумы Галины Старовойтовой, неожиданно дал показания и по другому громкому делу - о расстреле знаменитого журналиста, гендиректора ОРТ Владислава Листьева. Эта новость облетела все газеты и телеканалы. Однако у людей, имевших самое непосредственное отношение к расследованию, она вызвала скепсис.

Как сообщил «Росбалту» Юрий Скуратов, еще в бытность его генпрокурором следствию стало известно, «кто исполнитель и кто заказчик» убийства Листьева, однако тогда «просто не дали ничего сделать». Корреспонденту «Росбалта» удалось пообщаться с участниками расследования, а также ознакомиться с некоторыми материалами правоохранительных органов. Из этих сведений становится понятно, какая версия пока остается основной в материалах дела, и мы ее решили опубликовать. При этом сразу стоит оговориться, что данное дело в суд не передавалось, приговор по нему не выносился, поэтому приведенные материалы пока остаются только версией следствия.

За что убили Листьева

К 1995 году главный телеканал страны ОРТ продавал рекламное время через десяток фирм-посредников, среди которых были и явные лидеры. Причем сам канал получал незначительные суммы, а порой с ним и вовсе расплачивались по бартеру. Фирмы-посредники закупали за свой счет латиноамериканские сериалы и бесплатно их передавали телеканалам, но уже вместе с рекламными вставками. Этот бизнес приносил огромные прибыли, а большинство фирм-посредников контролировались двумя известными в то время предпринимателями - Сергеем Л. и Борисом З. Эти люди были вхожи в Кремль, имели обширные связи в правоохранительных структурах и криминальном мире.

Как установили следователи, в 1994 году к рекламному бизнесу проявил интерес Борис Березовский. Он сумел убедить президента Бориса Ельцина акционировать главный телеканал, а руководителем новоиспеченного «Общественного российского телевидения» предложил назначить известного всей стране Владислава Листьева. К тому времени журналист полюбился миллионам зрителей как ведущий программ «Взгляд», «Поле чудес» и многих других. Глава государства такую идею одобрил, и в начале 1995 года Листьев был утвержден гендиректором ОРТ. Почти сразу после этого началась борьба за рекламное пространство канала. По версии следствия, Березовский рассчитывал, что Листьев будет полностью подконтрольным ему руководителем и олигарх получит доступ не только к рекламным деньгам, но сможет заполучить в свою собственность и весь телеканал.

Сергей Л. и Борис З. не хотели терять столь «лакомый кусок», они неоднократно встречались с Листьевым, пытались договориться, чтобы он учел на своем посту их интересы. Однако гендиректор ОРТ, как считает следствие, с подачи Березовского принял беспрецедентное решение - на четыре месяца вообще отказаться от рекламы на телеканале, а потом уже определиться с теми, кто будет ее продавать. По версии Генпрокуратуры, самые серьезные последствия такое решение имело для Сергея Л. и Бориса З. Как раз в этот период они должны были вложить средства от рекламы на телеканале в другие бизнес-проекты, которые бы просто рухнули без денежных вливаний. В результате Сергей Л., понимая, кто стоит за инициативой Листьева, обратился напрямую к Борису Березовскому.

Сам Березовский к этому времени успел разочароваться в своем протеже. Как выяснили следователи, у Владислава Листьева тоже были связи в Кремле, среди представителей криминального мира, к тому же вместе с рядом соратников он имел непосредственное отношение к деятельности рекламного агентства «ИнтерВИД». Его деловыми партнерами были до сих пор известные всей стране люди - ныне они телеведущие, руководители телеканалов, бизнесмены. Движимый этим окружением, а также личными амбициями, Листьев решил, что будет самостоятельной фигурой. Большую часть рекламного трафика он планировал передать «ИнтерВИДу», а в дальнейшем попытаться получить и контрольный пакет акций телеканала.

«Березовский понял, что Листьев не будет управляемой фигурой, и он не получит тех дивидендов, на которые рассчитывал при назначении Листьева гендиректором ОРТ, - рассказал «Росбалту» Юрий Скуратов. - В результате он просто разочаровался в журналисте».

Что обсуждали на встрече Березовский и Сергей Л., следователям выяснить так и нем удалось. Они подозревают, что речь шла о судьбе Листьева, который крайне мешал Сергею Л. и был уже не особо нужен Березовскому. Так или иначе, но после этой беседы стало очевидно - Березовский узнал, какая участь может ждать Листьева в самое ближайшее время. И возражать он не стал, поскольку счел, что смена гендиректора ОРТ принесет ему гораздо больше выгод, чем если Листьев останется на своем посту. Что, собственно, потом и произошло - со временем Березовский фактически стал владельцем ОРТ.

«Никаких денег Березовский за убийство не платил и «заказчиком» не являлся, - сообщил «Росбалту» Юрий Скуратов. - В тот момент были более заинтересованные в этом преступлении люди. Березовский мог знать о готовящемся преступлении, скрывал свою осведомленность и наблюдал за тем, как будут развиваться события с высоты своего тогдашнего положения».

Кто и как убил Листьева

По версии следствия, после встречи с Березовским у Сергея Л. состоялось несколько ни менее важных бесед с одним из «авторитетов» «солнцевской» группировки Игорем Дашдамировым по кличке Душман. После этого за Листьевым начали следить профессиональные киллеры, в том числе братья Александр и Андрей Агейкины.

Стоит отметить, что к этому времени Душман, как и многие другие лидеры «солнцевских», находился в поле зрения западных правоохранительных органов, так как часто бывал за границей. В распоряжении «Росбалта» есть подробный доклад Интерпола о данной ОПГ, часть которого посвящена смерти Листьева. В частности, в документе говорится следующее: как установило НЦБ Интерпола в Вашингтоне, именно Душман «стоит за убийством известного телевизионного деятеля Листьева», а всю организационную работу выполняли его ближайшие сподручные - «авторитеты» Михаил Кудин по кличке Квакин и Андрей Скрылев (Скрыл). Эти же сведения подтверждает и НЦБ Интерпола в Праге. Непосредственными же исполнителями преступления, как считали в правоохранительных органах, были именно Агейкины.

Братья в советское время являлись военнослужащими, а с развалом СССР стали выполнять задания «солнцевской» и «ореховской» группировок. На момент расследования они подозревались в участии в ряде разбойных нападений, нескольких убийствах в Москве, а также в незаконном обороте наркотиков. Александр Агейкин к тому же сам «сидел» на героине.

Впрочем, трагедии еще можно было избежать. Следователи выяснили, что перед смертью Владислав Листьев встретился с Сергеем Л., беседа была крайне неприятной, бизнесмен сильно давил на гендиректора ОРТ, но ничего добиться не смог. Листьев от своей идеи прекратить показ рекламы на четыре месяца не отказался. Видимо, после этого его участь и была решена окончательно.

О неприятном разговоре Листьев сразу сообщил своему другу, тоже телеведущему. При этом Листьев отметил, что он — известный на всю страну человек, поэтому никто не рискнет его убить. Тем ни менее, журналист уже начал понимать - ситуация становится крайне опасной. 28 февраля он вместе с женой Альбиной приехал в офис «Логоваза», где встретился с Березовским. Листьева очень беспокоил конфликт с Сергеем Л., и он рассчитывал на помощь и прикрытие со стороны Березовского. Тот явно знал, что дни Листьева сочтены, но ничего журналисту не рассказал. 1 марта рано утром олигарх чартерным рейсом вылетел в Лондон.

А Листьев в этот день отправился к себе на работу. Вечером он позвонил жене из телецентра в Останкино и сказал, что выезжает домой. В этот момент в квартире, помимо Альбины, находились ее подруга и рабочие, которые пришли осмотреть помещение перед ремонтом. Однако Листьева они так и не дождались. Как позже установили следователи, за журналистом от телецентра ехала машина с несколькими бандитами. Как только журналист подъехал к своему дому на Новокузнецкой улице, они по рации сообщили сообщникам, что «объект прибыл».

Листьев вошел в подъезд и стал подниматься наверх. Навстречу ему спускались два человека - следствие подозревает, что ими были братья Агейкины, которые выхватили оружие - пистолет и пистолет-пулемет. Одна пуля попала Листьеву в плечо, вторая в голову. Преступники выскочили из подъезда и скрылись на ожидавшей их машине. Тело журналиста обнаружила подруга Альбины, которая собралась уезжать домой.

Как выяснила Генпрокуратура, сразу после преступления Агейкины улетели в Сочи, а оттуда в Израиль. Укрываться им там помогал друг Скрыла по кличке Киевский, являющийся гражданином Израиля.

По данным Интерпола, уже в мае 1995 года большинство представителей криминального мира, имевших отношение к убийству Листьева, собрались в Праге в ресторане «В Холубу». Там присутствовали один из лидеров преступной группировки, а также Душман, Квакин и Скрыл. Участники сходки были задержаны местной полицией, но вскоре их отпустили на свободу.

6 июля 1995 года Квакин был арестован греческими властями в аэропорту Афин за хранение героина. Его заключили в тюрьму «Коридаллос» в Пирее, однако впоследствии освободили. По данным Интерпола, Скрыл позже скончался при загадочных обстоятельствах. По официальной версии — от передозировки наркотиков.

МВД РФ вело переговоры с израильскими властями о возможности совместных действий в отношении подозреваемых, однако потом произошла «утечка» информации. А вскоре один из предполагаемых киллеров - Александр Агейкин был обнаружен мертвым в Тель-Авиве. По официальной версии, он также скончался от передозировки наркотиков. Однако в Генпрокуратуре были уверены, что имело место убийство. Александр Агейкин был самым «слабым звеном» в группе киллеров. Помимо того, что он «сидел» на наркотиках, его перед смертью неожиданно начали мучить угрызения совести. Он говорил своим знакомым, что раскаивается в убийстве Листьева, ему жалко этого человека. На допросах он явно бы молчать не стал, но ничего рассказать просто не успел.

Как шло следствие

В июне 1995 года был отстранен от ведения дела следователь по особо важным делам Генпрокуратуры Борис Уваров, а материалы передали другому следователю - Петру Трибою. Он рассмотрел множество версий преступления, включая семейные дела журналиста, пока не остановился на основной - рекламной.

По словам Юрия Скуратова, одной их главных ошибок следователей было то, что им не удалось наладить контакт с супругой Листьева Альбиной. Муж делился с ней своими проблемами, она знала о том, как накалялась обстановка вокруг Листьева. Но Альбина имеет довольно тяжелый характер, к тому же в тот момент она опасалась за свою жизнь. Поэтому на первоначальном этапе расследования женщина не помогла. «Следствие тормозилось еще из-за того, что оперативники, от которых и должна идти основная информация, ничего нам не давали», - отмечает Юрий Скуратов.

Не хотели делиться информацией и друзья Листьева - те самые известные ныне тележурналисты и руководители телеканалов. По данным Генпрокуратуры, они сами подталкивали Листьева на конфликт с Сергеем Л., рассчитывая в дальнейшем получить большие прибыли от передела на телеканале. Эти люди тоже знали, как складывалась ситуация вокруг Листьева, но на допросах молчали. И только когда перед ними засветила угроза быть привлеченными к уголовной ответственности за неуплату налогов «друзья» Листьева согласились быть более разговорчивыми.

Постепенно у Петра Трибоя и выстроилась цепочка, приведшая, по версии Генпрокуратуры, к убийству: Сергей Л. - Душман - братья Агейкины. Изначально были подозрения, что к преступлению мог быть причастен и Борис З. Но в итоге следователи решили, что он, как и Березовский, знал о готовящейся расправе над журналистом, но ничего не предпринял, поскольку сам был заинтересован в устранении Листьева.

Впрочем, даже после появления этой версии расследование складывалось тяжело. В 1996 году Дашдамирова объявили в розыск, но вовсе не по делу Листьева, а по обвинению в изнасиловании. При этом в ориентировке на Дашдамирова говорилось следующее: «Особо опасен. Может использовать паспорт на фамилию Дмитров. Может быть вооружен. При обнаружении срочно сообщить в ГУВД Москвы».

Как потом установили следователи, вскоре после убийства Листьева Дашдамиров уехал в Чехию, где в мае 1995 года был задержан местной полицией в одном из ресторанов по подозрению в связях с «русской мафией». Однако вскоре его отпустили. Летом 1996 года Дашдамирова задержали спецслужбы Грузии и экстрадировали в Москву. Здесь подозреваемого неоднократно допрашивали в связи с убийством Листьева, однако он свое знакомство с Сергеем Л., а также причастность к расстрелу журналиста категорически отрицал. Сергей Л. также говорил о своей непричастности к преступлению и уверял, что с Игорем Дашдамировым никогда не встречался. В результате возникла версия, что «заказ» Душману поступил не напрямую, а через других лидеров «солнцевских», с которыми Сергей Л. был в хороших отношениях.

В октябре 1997 года Петр Трибой допросил бизнесмена из московского района Солнцево Сергея Михайлова. Причем происходило это на территории Швейцарии, где предприниматель находился под стражей по подозрению в связях с «русской мафией» и отмывании денег (позже он был оправдан судом). Впрочем, этот след оказался тупиковым.

Вскоре следователи получили несколько улик, а также показаний свидетелей, которые указывали на то, что Сергей Л. был лично знаком с Душманом несколько лет и периодически встречался с ним. Под гнетом этих улик Сергей Л. и Дашдамиров все-таки признали факт общения друг с другом, но не более того. В отсутствие весомых доказательств причастности к убийству Листьева Дашдамирову предъявили обвинение только в изнасиловании, он получил 3,5 года тюрьмы и уже в 1999 году вышел на свободу.

Следователи неоднократно допрашивали и родителей братьев Агейкиных, однако те только говорили, что их сыновья «замечательные люди», и никакой нужной информации от них тоже получить не удалось.

Что касается Бориса Березовского, который мог пролить свет на обстоятельства гибели журналиста, то он, как мог, уклонялся от того, чтобы делиться информацией со следователями. Когда представители Генпрокуратуры пришли с обыском в офис «Логоваза», их оттуда чуть ли не силой выставили сотрудники ФСБ РФ во главе с Александром Литвиненко. На допросах Березовский сначала категорически отрицал тот факт, что встречался с Листьевым накануне его гибели. Только после того, как об этом рассказала Альбина, олигарх признал, что беседа с гендиректором ОРТ имела место, но о ее сути говорить категорически отказался.

По словам Юрия Скуратова, в первые годы после убийства Листьева «палки в колеса» расследования вставляли абсолютно все. И представители Кремля, считавшие, что за преследованием Сергея Л. и Бориса Березовского, финансировавших избирательную кампанию Бориса Ельцина, могут крыться политические мотивы. И люди из окружения самого Листьева, которые боялись, что в ходе расследования всплывут подробности их полулегального бизнеса, а также взаимоотношений с представителями криминального мира. И оперативники, которые приносили крайне мало дельной информации, а в основном приводили задержанных по другим делам, которые «вдруг» сознавались и в убийстве Листьева. Проверка информации каждого такого признавшегося (она ни разу не подтвердилась) отнимала у следствия крайне много времени. Ну и, конечно, противодействовали расследованию сами подозреваемые.

«Нам просто тогда не дали раскрыть это дело», - отмечает Юрий Скуратов. А когда Скуратов был снят с поста генпрокурора, расследование постепенно стало сходить на «нет». После Петра Трибоя это дело вели еще несколько следователей, которые решили отказаться от «рекламной» версии своего предшественника и пытались выдвинуть другие. Однако никакого успеха это не принесло. В результате расследование дела было решено приостановить. Фактически сейчас материалы об убийстве Листьева списаны в архив. К тому же в этом году истек 15-летний срок давности по привлечению к уголовной ответственности.

«Я считаю, что расследование дела об убийстве Листьева приостановлено незаконно, — полагает Юрий Скуратов, — поскольку и сейчас шансы на успех у следователей есть».

Питерский след

О том, что бывший офицер ГРУ Юрий Колчин дал показания по «делу Листьева», сообщила интернет-газета Фонтанка.Ру . Согласно информации издания, Колчин, будучи другом экс-депутата Госдумы Михаила Глущенко (находится в СИЗО по обвинению в убийстве трех человек на Кипре) и бизнесмена Василия Владыковского, стал свидетелем нескольких встреч, на которых обсуждалась возможность убийства Листьева. Во время этих бесед Костя Могила предложил Эдуарду Канимото (участнику одной из преступных группировок) расправиться с тележурналистом в счет погашения крупного долга. По информации Фонтанки.Ру, Канимото согласовал этот вопрос со своими руководителями — Владыковским и «ночным хозяином» Санкт-Петербурга Владимиром Кумариным, которые дали добро на выполнение «заказа».

Непосредственно в убийстве принимали участие Канимото, некто Валерий Суликовский и еще один человек. Сам Колчин предоставил киллерам квартиру в Москве. Сразу после преступления, согласно данным издания, Яковлев, Кумарин и Глущенко встретились в Москве с настоящим «заказчиком» убийства - Борисом Березовским, пригрозили ему разглашением информации о том, кто стоит за расстрелом Листьева, после чего олигарх стал платить дань питерским «авторитетам».

Стоит отметить, что Юрий Колчин, отбывающий 20-летний срок за участие , делает уже не первое признание по различным громким делам. Это позволяет «авторитету» избегать отправки в колонию для отбывания наказания. Кроме того, под каждые такие показания он пытается выпросить у следствия какие-либо преференции для себя и членов своей семьи. Проверить его информацию по «делу Листьева» крайне сложно - большинство названных им людей были убиты в разное время.

Никто из названных Колчиным людей не фигурировал в материалах дела», — отметил Юрий Скуратов.

Правда, стоит отметить, что показания Колчина весьма складно ложатся в историю, рассказанную в свое время профессиональным киллером Андреем Челышевым. Он в 1999 году вместе со своим братом Сергеем был задержан по подозрению в убийстве вице-губернатора Санкт-Петербурга Михаила Маневича (никто не удивится, если Колчин вдруг «вспомнит» и об обстоятельствах этого громкого преступления).

В ходе расследования Андрей Челышев заявил, что проходил обучение на некой специальной базе ГРУ (именно в этом ведомстве в то время служил Колчин), а потом стал выполнять заказные убийства, причем среди его жертв якобы были Маневич и Владислав Листьев. Челышев уверял следователей, что его дядя тоже служил в ГРУ и в свое время познакомил его с неким чиновником по имени Заур. 1 марта 1995 года к Челышеву на вещевом рынке в Коньково подошел человек по кличке Шерхан, сообщил, что он от Заура и предложил выполнить за деньги небольшую работу.

В результате Андрей сел в Opel, где находились два кавказца и славянин. Все вместе они доехали до дома неподалеку от Павелецкого вокзала (как раз там проживал Листьев). Сам Челышев занял место за рулем иномарки, а его попутчики куда-то ушли и отсутствовали три часа. Потом они вернулись, причем у одного из мужчин из кармана торчала рация. По пути злоумышленники обменивались следующими фразами: «По 20-ке денег получим», «Шер нам теперь обязан», «докомпроматился». Самому Челышеву ничего не заплатили, а вскоре он понял, что ездил на убийство Листьева. Через несколько лет Андрей узнал, что Шерхана расстреляли в машине в центре Москвы. «Мне ничего не объясняли по поводу того, что должно было произойти. Если бы я знал, что придется принимать участие в убийстве Листьева, то я бы категорически отказался, потому что я и все члены моей семьи очень его любили», - заявил следователям киллер.

Петр Трибой допросил Челышева, но посчитал, что в данном случае киллер себя оговорил, и сделал он это с целью сбить следствие с правильной версии. В рассказе Челышева оказалось слишком много неточностей. Например, он заявил, что на улице, где находится дом Листьева, нет трамвайных путей, тогда как на Новокузнецкой улице они есть. Позже в ходе расследования дела в отношении Андрея Челышева, его родного брата Сергея и еще ряда фигурантов выяснилось, что все они действительно связаны с отставными и действующими генералами ГРУ и Минобороны, даже получали награды за выполнение некоторых сомнительных операций. В итоге Сергей Челышев — главный подозреваемый в деле Маневича - умер в тюрьме, а его подельникам предъявили обвинения лишь в убийстве двух «мелких» бизнесменов.

Как удалось выяснить «Росбалту», в ходе расследования убийства Листьева был и еще один питерский след. В 1996 году на пресс-конференции в МИД РФ к тогдашнему главе департамента этого ведомства Сергею Ястржембскому подошла журналистка из Санкт-Петербурга и вручила записку, попросив передать ее непосредственно президенту Борису Ельцину. В ней женщина рассказывала, что как-то она ехала на электричке в Ленинградской области, а рядом сидели несколько мужчин. Решив, что попутчица уснула, эти мужчины начали обсуждать то, как они исполнили убийство Листьева.

Ястржембский передал записку в Генпрокуратуру, а Петр Трибой сразу засобирался в Санкт-Петербург. Поездка получилась неудачной - оказалось, что корреспондентка страдает психическими расстройствами. Однако кое-что в данной ситуации насторожило представителей Генпрокуратуры. О намечавшейся поездке Трибоя в Санкт-Петербург узнал один из депутатов Госдумы и сразу сообщил об этом своему приятелю Сергею Л. Тот, получив подобное известие, крайне обеспокоился, срочно вызвал парламентария к себе и устроил по данному поводу целое совещание. Причину подобного беспокойства Сергея Л. следователям тогда установить не удалось.

Александр Шварев